Останавливаюсь на большом перекрестке в центре города, музыка продолжает звучать в приподнятых уголках моих губ, закрываю глаза, все еще играет, картинка исчезла, настроение – нет. Выключаю зажигание, глаз не открываю, слышу внезапно упавшую тишину, через мгновение она сменяется звуками дождевых капель, неприкаянными душами требовательно стучащими о крышу Форда. Открываю глаза. Чистая, незамутненная никакими навязанными эмоциями картина. Все приходится выдумывать самому, и страхи, и восторги, и… Без помощи скрипок или синтезаторов. Музыка самый великий обман в жизни, она иллюзорна и лицемерна. Попробуй с такой поспорить, только башку разобьешь о стенку, стоящую перед тобой неподвижно и несокрушимо, прямо как религия органной музыки, от которой сам и глохнешь.

Осознавая это, предугадывая каждый последующий куплет или припев, чувствую, до чего трудно заставить себя дослушать вещь до конца. Не знаю, когда, но куда-то подевалась моя способность мыслить глубинно. И не только способность, даже вызвать в себе такое желание становится уже не под силу. Не составляет особого труда отстраниться от жизни, в которой все разложено по полочкам. Последовательность, основанная на внутреннем убеждении и независимости от быстротечных всплесков моды, – качество, о котором я всегда втайне мечтал, – для меня, увы, недостижима. Я как рекламная тумба, на которую каждый день наклеивают новый слой объявлений, и никто (в том числе, и я) не помнит и даже не желает помнить, что она собой представляла в первоначальном виде. Заглатывая жизнь полуминутными отрезками, я потерял связь с целостной картиной, как говорится, за деревьями больше не вижу леса. Такое множество малюсеньких увлекательных пикселей, не до каких-то там обобщений…

Нашел в одной из лавчонок центра такую штуковину, которую вешают у себя в саду или на крыльце своего дома или на балконе. «Музыка ветра» значится на ярлыке. Красиво. Му-узыка ве-етра. Му-узы-ка ве-ете-ерка. Только одно это словосочетание уже наполняет твой мир хаотичной мелодией буддизма, а тайная цель (с помощью «философского» фона) на первый взгляд бессистемно звучащих нот – это возврат глубокомыслия в наш потерянный мир. Амбиция не слабая, но цена всего-то в пятнадцать евро оправдывает риск. Собрал полный ящик приличных размеров, опустошив даже складские помещения. Поразился многообразию выбора. Большая часть музыки ветра изготовлена из бамбука, но были и металлические трубочки и даже из пластика. Часть висюлек на ценниках наречены «эзотерическими ловцами сновидений» и вдобавок к нежным источникам звуков разнообразно украшены: единорог, мать, ангел, спящий волк, гот-богомолец.

Разукрасил «Деревню идиотов» как рождественскую елку. После чего подсел к стройным дамам, наполнил им и себе бокалы и замер в звучании нового жалобного гимна нашего поселка. И внезапно я все понял.

Так и правда проще. В ушах шумит – ум молчит. Позволил этой мелодичной иллюзии обдурить себя, и покой не заставил ждать. Он приблизился мелкими осторожными шажками, сел рядышком, взял за руку, погладил ее, шепча что-то на ухо на моем языке, которым владеют лишь ангелы и единороги. Но именно поэтому эти звуки гонят из души тревогу, и там воцаряется спокойствие. Где-то в самой глубине еще шевелится опасение, что эти непривычные слова совсем не обязательно все доброжелательные, что тебя могут использовать, завлечь в сети, как доверчивого ребенка, которому педофил шепчет ласковые слова на незнакомом языке. Однако музыка ветра не смолкает, и вскоре сомнения улетучиваются. Мир на глазах приобретает новые оттенки, и вдруг ты обнаруживаешь, что твои руки сложены в благоговейной молитве.

На следующий день ты смотришь на календарь уже другими глазами и вспоминаешь, что пора ехать. Тыквы Хэллоуина ждут тебя.

Возня с подготовкой к ночи всех святых заняла довольно много времени. А весь вчерашний день прошел в борьбе с трясущимися руками и в панике, что это никогда не пройдет. Когда я к вечеру привел Ким в относительный порядок, то вытащил из шкафа старую добрую Беретту, зарядил и решил, что больше никогда с ружьем не расстанусь. Safety first, «Безопасность превыше всего», как декларируют авиакомпании, потерявшие всякую надежду на прибыль.

Но все проходит. И землетрясения, и трясучка рук в том числе. Сегодня удерживаю в пальцах шариковую ручку почти нормально. Правда, холодный воздух не способствует литературному творчеству, но ничего, предусмотрительные инженеры подарили дрожащим человеческим развалинам незамерзающие тонкие фломастеры, которые не подведут поэта даже за ледяным полярным кругом.

Итак, что же произошло 31 октября?

С утра стояла хорошая и бодрящая погода, на небе – ни облачка, что должно было насторожить такого как я хваленого спеца с достаточно богатым жизненным опытом. Но, очевидно, я все еще пребывал во власти чар последних дней, и был не готов к столкновению с реальностью.

За пару дней до того я привез из поселка, на въезде в который яйцо динозавра возвещало о наступлении новой эры, полный кузов громадных тыкв. Мы устроились на парковке перед центром, Ким лениво растянулась в шезлонге, а я реанимировал полученные когда-то в далеком детстве навыки владения перочинным ножиком. В стремлении к разнообразию, я пытался из каждой тыквы соорудить нечто особенное, разглядеть в каждом раздутом овоще уникальную личность, заслуживающую того, чтобы отнестись к ней как к великой суперзвезде. Когда был готов первый классический вариант с зигзагообразным смеющимся ртом, я пораскинул мозгами. В результате сделал четырех телепузиков, изрядно помучившись с их дурацкими антеннами на головах. Затем изобразил группу ярко-синих смурфиков, им на головы надел младенческие чепчики. Мисс Пигги получилась особенно правдоподобной благодаря парику Мерилин и свиному пятаку на резинке. С Симпсонами дело пошло совсем гладко, если не считать прически мамаши Мардж. Удачно, что в лавке банных принадлежностей нашлась длинная синяя мочалка, прекрасно отвечающая самым строгим требованиям соответствия. С четверкой из Южного парка пришлось повозиться тоже из-за головных уборов. Для Картмана, на голову которого пошла самая крупная из привезенных тыкв, я выделил одну из моих новых шапочек с помпоном, в тайной надежде, что за один день этот толстопузый ее не растянет. Со Стэном и Кайлом проблем не возникло. Для Кенни я не пожалел капюшона от своего любимого спортивного костюма. Ну, и так далее. К вечеру мою задремавшую красавицу окружила целая армия овощей, обретших новое содержание. Кого там только не было: Шрек, Фиона, Бивис, Баттхед, Гарфилд, Флинстоуны, Пух, Супер Марио, семейка Гриффинов (в очках как у Джона Леннона), ну и, разумеется, банда Энгри Бердс с их потрясными мафиозными бровями.

Приволок кучу дров и соорудил вполне пристойное кострище. Еще привез полную тачку жизнеописаний – в самый раз для растопки. Никуда не годится, что увлекательнейшие биографии без пользы томятся на полках. На всякий случай приготовил и несколько бутылок с зажигательной жидкостью. Затем я нежно разбудил Ким, и мы пошли переодеваться к вечернему событию.

Я предусмотрел абсолютно все. Уже давно приметил в витрине одной лавочки в центре города среди колдуний, ведьм и суперменов забавную парочку – она сидела у него на коленях, оба широко улыбались. «Карнавал» – так называлась эта лавка, но позы, легкомысленная и недвусмысленная одежда на той, что сидела на коленях, запросто позволяли мысленно окрестить это место «Порновалом».