Он оставил снедь на кухне, заглянул в спальню. Алиса, сидя в постели, смотрела телевизор и зевала. Помахала рукой, мило сообщила:

— Ты вчера, когда стал засыпать, так крепко меня к себе прижал… Я думала — неужели он вот так всю ночь будет… Даже испугалась. Но потом ты все-таки расслабился. Когда совсем уснул…

— Тебе не нравятся крепкие объятия?

— Неважно.

— Важно.

Рыжая опять упала в подушки. Было заметно, что она не прочь проваляться под одеялом весь день.

— У нас с тобой всегда так будет? Я просыпаюсь, а ты стоишь у постели и на меня смотришь. Весь такой бодрый.

— Да, — с удовольствием ответил Знаев, — так будет всегда.

— Ты опять рано встал?

— В пять часов.

Алиса с наслаждением потянулась.

— Сегодня воскресенье, — слабым голосом произнесла она. — Мог бы поспать.

— Как раз в воскресенье, — сказал банкир, — спать допоздна нельзя. Иначе вечером не сможешь заснуть вовремя. И утром в понедельник проснешься разбитый. Испортишь себе важный момент — начало новой недели…

— Ты страшно нудный. Я сейчас брошу в тебя подушкой.

— Не надо. Я хороший.

— Да, — сказала рыжая. — Хороший. Но нудный. Что ты делал, пока я спала?

— Как обычно. Медитировал. Потом испанский учил. Потом плавал. Потом штангу тягал. Потом во дворе прибрался…

— Скажи честно: ты каждый день вот так? Медитация, штанга, испанский…

— Нет, — соврал Знаев, театрально поморщившись. — Это я перед тобой выпендриваюсь. Набиваю себе цену.

— Я догадывалась. Разумеется, ты такой же ленивый, как и все. Изображаешь супермена, чтоб обмануть наивную девушку. Зачем тебе испанский?

— Делаю инвестиции, — с шикарным апломбом заявил Знаев. — На Кубе. Хочу срочно купить по дешевке несколько километров пляжа. Es no demasiado. Когда Фидель умрет, на остров неизбежно вернутся американцы — а я уже там, понимаешь? Hola! Que tal? Me llamo Znajca!

Судя по всему, рыжая не поняла хохму; юмор миллионеров, даже будучи плоским, никогда не бывает дешевым.

— Шутка, — виновато сказал банкир.

Алиса вежливо улыбнулась и зевнула.

— Что мы сегодня будем делать?

— Отдыхать. Расслабляться. Посидим в сауне. Или в хамаме. Тебе для твоей молодой кожи хамам — в самый раз… Хочешь — вызову массажиста, он же банщик и мануальный терапевт, он из тебя за сорок минут пятнадцатилетнюю девочку сделает…

— Спасибо, — насмешливо сказала рыжая. — Мне и так неплохо.

— Тогда поедем в город и пообедаем. Потом еще что-нибудь придумаем…

— Например?

Знаев пожал плечами.

— Я вроде как кавалер… Типа, обязан предложить даме тысячу вариантов развлечений. Особенно учитывая мои возможности…

— Предлагай, — разрешила рыжая.

— Можем махнуть на Кипр. Виза не нужна. Если я позвоню прямо сейчас, то через четыре часа будем в Лимассоле. Искупаемся, наедимся до отвала скампи, погуляем, подышим, к утру вернемся…

— Заманчиво, — с заметным сожалением сказала Алиса, — но у меня нет загранпаспорта.

— Не может быть. Ты не была за границей?

— Ни разу.

— Насколько я знаю, сотрудники моего банка хорошо зарабатывают.

— Не напоминай, что я работаю в твоем банке. Я сразу чувствую себя героиней служебного романа.

— А чем плох служебный роман? По-моему, всякий роман хорош.

— Ты не понимаешь. Завтра к обеду все будут знать, что босс крутит любовь с новенькой рыжей. У меня испортятся отношения с девчонками.

— Никто ничего не узнает, — уверенно ответил банкир и небрежно ладонью отодвинул от лица воздух, а вместе с воздухом — все без исключения пустяки и глупости этого мира. — Единственный человек, который может что-то ляпнуть, — мой шофер, но и он, по-моему…

Рыжая усмехнулась.

— Сергей Витальевич, вы же — Знайка. Вы должны понимать, как циркулируют слухи. Я вас уверяю: завтра все ваши сотрудники, особенно женщины, вместо работы будут по углам шушукаться…

— А мне все равно.

— Тебе — да. А мне — нет, — Алиса сделала паузу и с почти мужской суровостью добавила: — По большому счету… вся эта наша с тобой любовь… сильно повредит моей карьере.

Банкиру не понравилось, как она произнесла: «вся эта наша с тобой любовь». Про карьеру он почти прослушал. Он не очень понимал, что такое карьера. Боссы и хозяева — особенно те, кто ходит в боссах с двадцатипятилетнего возраста, — неважно разбираются в психологии наемного работника. Знаев всю жизнь фигурировал в роли босса, долгое время он ошибочно считал, что любой манагер не может мечтать ни о чем ином, кроме как о кресле босса, что каждый кассир грезит о собственном банке, и только к середине нулевых, когда фирмы и компании, некогда созданные с нуля отважными авантюристами, превратились в гигантские корпорации со своей бюрократией и сложной субкультурой, банкир догадался: увы, наемные манагеры желают стать не боссами, а всего лишь еще более высокооплачиваемыми наемными манагерами. Так жить проще и выгоднее.

Сейчас он сглотнул неприятный комок, осторожно спросил:

— Ты что же, карьеристка? Такая же, как они? — и кивнул головой в сторону окна, подразумевая ИХ — тех, кто убивает время в поисках наиболее простого и выгодного способа жизни; ленивых, малодушных, мелочных, жадных; медленных.

Хотел добавить: зачем тебе карьера, выходи за меня замуж, будешь иметь все сразу, — но не добавил. Промолчал. Из благоразумия.

— Лучше быть, как ОНИ, чем как эти, — рыжая показала пальцем на экран телевизора, где сыто жмурилась и плямкала силиконовыми губами неизвестная банкиру чувиха, явно принадлежащая к прослойке «блондинок в шоколаде».

— А у тебя, — излишне резко сказал Знаев, — нет выхода, дорогая. Либо быть, как ОНИ, либо — как ЭТИ.

— Но ведь ты нашел выход. Для себя.

— Я нашел. Да. Надеюсь, ты со мной именно поэтому. Потому что я ни с теми, ни с другими.

Алиса внимательно слушала, смотрела ему в переносицу, она явно хотела поспорить, но была она сейчас нагая, белая, соблазнительная, очень свежая в это очень свежее июньское утро, и банкир миролюбиво предложил:

— Пойдем завтракать. Пока ты спала, я заказал из города еду. У нас есть хамон, горячие оладьи, авокадо, творог, земляника и кофе. И сливки. Чего ты хочешь?

— Я хочу хамон, горячие оладьи, авокадо, творог, землянику и кофе. Со сливками. И еще одно…

— Что?

— Я собиралась кинуть в тебя подушкой. Вот тебе.

И она кинула в Знаева подушкой.