— Боже правый, Вэл! И чего же ты наговорил ей?

— Посвятил ее в секреты плотской любви. Она слушала словно завороженная.

— Не сомневаюсь. И как это благородно с твоей стороны! Вряд ли тебе было очень приятно обсуждать с ней эту тему.

— Да уж. — Вэл покачал головой и вдруг весело рассмеялся над собственным комичным положением. — Если уж я не могу получить ее, то пусть по крайней мере она будет счастлива. После того, что я ей рассказал, Софи ни за что не польстится на напыщенного попугая вроде капитана Мельбурна.

— Кто такой этот капитан Мельбурн? — заинтересовался Фелан.

— Один из ее ухажеров.

Последовала долгая пауза.

— Мне очень жаль, Вэл, — наконец виновато произнес Фелан.

— Ерунда. Синяк быстро побледнеет.

— Я не об этом.

— Знаю.

Глаза их встретились на несколько секунд, затем Вэл пожал плечами и невесело усмехнулся:

— Ладно, братец, не переживай. Я беру то, что могу взять. Жаль только, что этого так мало. Мы проведем сегодня вместе целый день, а потом меня не станет в ее жизни. Кстати, твое желание вот-вот исполнится, Фелан. Я готов бежать, подобно трусливому псу. Готов отправиться с тобой во Францию.

Фелан промолчал, и Вэл удивленно посмотрел на него.

— Я думал, ты будешь в восторге. Ведь каждый день с тех пор, как мы оказались здесь, ты пытался заманить меня на корабль. А теперь я говорю тебе: я готов бежать.

— Но почему?

— Потому что я смирился со своей судьбой. Смирился с тем, что Софи не для такого парня, как я. И с тем, что правда о смерти сэра Гарри никогда не выплывет наружу. Может быть, так оно и лучше.

— Знаешь, я не уверен, что это действительно сделала моя мать, — признался Фелан.

Вэл присел на край кровати и принялся натягивать чулки.

— Вполне естественно, что все протестует против этого, — сказал он. — Кому хочется думать, что его мать убила его отца?

— Начнем с того, что моя мать всегда была сумасшедшей. И я прекрасно знаю, что она способна на все. Но в этом деле просто не сходятся концы с концами. Я привык полагаться на свои инстинкты, а они говорят мне, что это сделала не она.

— Но тогда кто же?

— Если бы у меня было хоть малейшее подозрение, я бы уже давно предпринял что-нибудь по этому поводу. Неужели ты в этом сомневаешься? Но я не знаю, с чего начать.

— Фелан, — нерешительно произнес Вэл, — а ты уверен, что мы можем полностью доверять Ханнигану? Только, ради бога, не смотри на меня так! Одного синяка на сегодня вполне достаточно.

— Я знаю Ханнигана всю свою жизнь. Он всем сердцем предан нашей семье.

— Я знаю это. Вот только не уверен, входит ли в его понятие о преданности необходимость говорить всю правду. Мне кажется, он что-то скрывает.

— Вот тут ты, возможно, прав, — задумчиво произнес Фелан. — Он, безусловно, предан мне, но, возможно, мог зайти слишком далеко в своем желании меня защитить. — Подойдя к окну, Фелан посмотрел на море. — Еще три дня… — сказал он. — Впрочем, возможно, они ничего не изменят. Если не наметится какой-то путь — что ж, отправимся на континент и будем вести жизнь, полную приключений.

— Не уверен, что я создан для приключений, — с горечью произнес Вэл. — Боюсь, что в душе я крестьянин, как и моя мать.

— Из тебя получился бы отличный хозяин Ромни-холла, — заметил Фелан.

Но Вэл лишь пожал плечами:

— Это ведь не в нашей власти. Тебе не нужно наследство, а мне оно достаться не может.

— Вот что я тебе скажу. Если нам предстоит жить в эмиграции, мы можем похитить мисс Софи де Квинси и увезти ее с собой. Она, по твоим словам, довольно романтичное юное создание. Может быть, ей понравится жизнь, полная приключений. Вы сможете пожениться, как только мы достигнем Франции.

— Сомневаюсь в этом. Может, Софи и любит приключения, но она ненавидит ложь, — угрюмо заметил Вэл.

— О!.. — Что еще оставалось сказать Фелану?

— Разумеется, ты всегда можешь уступить мне Джульетту… — Вэл поднял руки, шутливо прикрывая лицо. — Только не бей меня опять, Фелан! Я ведь просто дразню тебя.

— Это вовсе не кажется мне смешным.

— Я уже заметил. Ты впервые так серьезно относишься к своей женщине. Если, конечно, ты уже сделал ее своей.

— Нет и не собираюсь этого делать, — нахмурился Фелан.

— Ты с ума сошел, братец! Неужели нам обоим суждено покинуть эту землю, изнывая от несчастной любви?

— Любовь не имеет к этому никакого отношения. Я не собираюсь укладывать ее в свою постель и брать с собой на континент. Хотя не стану отрицать, она волнует меня.

— И хорошо, что не станешь, потому что я все равно не поверил бы тебе.

На несколько секунд в комнате воцарилась тишина.

— Как бы то ни было, я не хочу осложнять нашу жизнь, вступая в связь с женщиной, у которой еще больше проблем, чем у нас с тобой.

— А что узнал про нее Ханниган? Он знает, откуда эти бриллианты? И кто она?

— Знает, — вздохнул Фелан. — И я с удовольствием поделюсь с тобой этой информацией, если ты проявишь благоразумие и решишь сегодня остаться дома.

— Когда это в своей жизни я проявлял благоразумие? — беззаботно отмахнулся Вэл. — Вот завтра стану мрачным и серьезным. А сегодня я намерен в полной мере насладиться последними часами в обществе Софи де Квинси.

Фелан только покачал в ответ головой:

— Что ж, придется мне одному решать, что делать с нашей милой Джульеттой. В конце концов, мы дали ей приют под своей крышей, а значит, должны позаботиться о том, чтобы оставить ее в безопасности. Это самое меньшее, что мы можем для нее сделать.

— Опять та же история! — улыбнулся Вэл. — Ты не хочешь ее, а я не могу получить. Как-то все это бессмысленно.

— А разве я сказал, что не хочу ее? Я сказал, что не собираюсь с ней спать. Но если я снова застану ее в твоей комнате и ты опять будешь в полуодетом виде, синяком дело не ограничится.

Вэл как раз наложил кроличьей лапкой густой слой пудры на пострадавший глаз.

— Ты никогда раньше не был таким непонятливым, Фелан, — вздохнул он.

— Что ты имеешь в виду? — удивился старший брат.

— Любой, у кого есть глаза, скажет тебе, что девчонка от тебя без ума. А меня она воспринимает как старшего брата, если не как сестру. Я не имею для нее пола. А вот ты — совсем другое дело. Когда ты рядом, она не сводит с тебя глаз. По-моему, она так же сходит по тебе с ума, как и ты по ней.

— И вовсе я не схожу ни по кому с ума! — запротестовал Фелан.

— Ты безнадежен, — усмехнулся Вэл. — Ревность так затуманила твой разум, что ты не видишь дальше собственного носа.