Какие-то обрывки, осколки здравого смысла словно пытались пробиться сквозь вихрь безумия. Он больше не думал, будто она не понимает, что делает. Нет, она точно знает, чего хочет, пусть это знание идет не от законов английского общества, а от прародительницы Евы. Она только что обнаружила свою женскую власть. Однако ничего хорошего им это не принесет, если он забудет о требованиях морали, чести, достоинстве ради нескольких мгновений разрушительной, всепоглощающей страсти.

Тяжело дыша, он приподнялся над ней. Воплощенная невинная распущенность… Глаза затуманены дымкой желания, губы изогнуты в призывной улыбке. Ему хотелось только одного – целовать и целовать ее. Вместо этого он заговорил срывающимся голосом:

– Ты, может быть, и предпочитаешь быть язычницей, но все же не можешь не знать, что общество сурово осуждает совокупление вне брака.

Выражение ее лица изменилось. В растерянности и смущении она протянула к нему руку, провела по его телу вниз. Пытаясь унять пожар в крови, он откатился, так, чтобы она не смогла до него дотянуться.

– Если я пообещаю, что стану твоим любовником, ты со мной заговоришь? Или пытаешься соблазнить меня только для того, чтобы избежать вопросов?

Глаза ее расширились от ярости. Одним мгновенным движением она свернулась в клубок, зашипела, как разъяренная кошка. «Кажется, она сейчас вцепится в меня когтями», – подумал Доминик. Это могло бы показаться смешным, если бы не было так больно.

– Я знаю, что ты сердишься. Мне и самому невесело. Но, клянусь, я хочу тебе только добра, Мэриан. Ты сейчас как принцесса в высокой башне, вознесенная над суетой повседневной жизни. Ты наверняка чувствуешь себя там в безопасности, да еще и смотришь на всех свысока. Но башня есть башня. Там очень одиноко, если никого туда не впускать. – Он взял ее напрягшуюся ладонь, надеясь, что от тепла его руки она смягчится. – Как бы мне хотелось, чтобы ты меня впустила. Пойми, наши души, наши мысли должны встретиться, прежде чем соединятся наши тела.

Губы ее раскрылись. На какое-то мгновение ему показалось, что вот сейчас она заговорит. Однако в следующий момент она вырвала руку, вскочила на ноги, подхватила с пола пеньюар, выпрямилась и прошествовала к выходу, как оскорбленная тигрица.

На этот раз он не стал ее удерживать.

Он вышел из дома в прохладу лунной ночи. Не думая о том, что делает, широким шагом направился к развалинам старого замка. Голова горела, все тело пылало. Что такое сумасшествие? Что есть благоразумие и здравомыслие? Он сам сейчас на грани помешательства, в этом, нет сомнения. Более чем на грани, если допустил эту опасную сцену. А что, если бы Мэриан приняла его вызов и заговорила? Ведь тогда ему бы пришлось сдержать слово и стать ее любовником. Смог бы он удержаться от такого шага? Неудивительно, что общество защищает молодых девушек и их невинность таким количеством разнообразных барьеров. Без всех этих правил и запретов страсть с катастрофической легкостью могла бы взять верх над рассудком и здравым смыслом. Видит Бог, он сам наилучшее тому доказательство. Ведь несмотря на свои собственные запреты и предостережения, он все-таки влюбился в нее. Она вызывает в нем безумную нежность и такое же безумное желание, стремление постоянно защищать ее от всевозможных бед и напастей. Она поражает и восхищает его.

С внезапной холодной ясностью прозрения он осознал, что так и не повзрослел. Да, он разорвал почти все связи с семьей, чтобы остаться хозяином собственной судьбы, чтобы не сделаться тенью Кайла. Но дальше этого не пошел. Не сделал следующего шага на пути к зрелости. Годами бездумно и бездеятельно плыл по течению, только из-за того, что его самое сильное желание – пустить корни в своей собственной земле – казалось невыполнимым. Поэтому-то он и ухватился за предложение Кайла, сулящее поместье Брэдшоу, хотя за это должен на всю жизнь остаться лжецом. Ему казалось, что если он станет землевладельцем, это придаст смысл его жизни.

Теперь же Мэриан придала его жизни новый смысл. Существует ли более высокая и важная цель для мужчины, чем защита и служение той, которую любишь?

Он поднимался по тропинке к развалинам замка. Постепенно в голове сформировалась новая крамольная мысль. А что, если он предложит Мэриан стать его женой? Его, Доминика Ренбурна, а не отсутствующего лорда, предназначенного для нее. Эмуорт поставил своей целью найти ей мужа, который бы хорошо к ней относился. Никто не подойдет для этого лучше его, Доминика, потому что никто не будет любить ее больше, чем он.

Да, но как он сможет содержать ее? Его собственного содержания едва хватает холостяку.

И тогда с болезненно-щемящим чувством он вспомнил о том, что она богатая наследница. Мэриан не нуждается в том, чтобы он ее содержал. Наоборот, она сама может содержать их обоих в роскоши всю оставшуюся жизнь. А все окружающие – включая и Эмуорта – сочтут его охотником за богатым приданым, соблазнившим несчастную слабоумную невесту своего брата. Боже правый!

Да какое ему дело до того, что будут говорить окружающие! Он никогда не обращал на это большого внимания. И тем не менее мысль о том, что в обществе могут подумать, будто он воспользовался слабостью беспомощной невинной девушки, вызывала настоящее отвращение.

Однако больше всего пугала возможная реакция Кайла. Брат, конечно, еще не успел влюбиться в Мэриан, но и его наверняка не могла оставить равнодушным ее поразительная красота. Он, вероятно, настроен на этот брак, и если Доминик уведет его невесту, сочтет это непростительным предательством.

Вот и получается, что женитьба на Мэриан грозит разрушить последнее, что еще осталось от связей, возникших между ним и Кайлом в материнском чреве. Лорд Максвелл, помимо всего прочего, крайне недоверчив. Оно и понятно: слишком многие хотят слишком многого от будущего графа. Если Доминик решится предать брата в таком важном деле, это – приведет к непоправимой беде.

Он медленно поднялся по каменным ступеням к стене с бойницами, вспоминая свой первый приход сюда. Мэриан тогда до смерти напугала его. В тот день он и начал в нее влюбляться. Сначала понял, что у нее есть чувство юмора, потом увидел, как она защищала лису. Напала на неудачливого охотника вдвое больше ее самой. При воспоминании об этом сердце перевернулось у него в груди. Она такая необыкновенная, такая редкая девушка.

И все же самая горькая правда заключалась в другом. Он успел настолько сблизиться с Мэриан, что удалиться от нее сейчас не мог. Это означало бы предательство едва ли не большее, чем он совершит по отношению к Кайлу, если попросит руки его невесты.

Как такое могло случиться! Как он это допустил! Облокотившись о стену, он взглянул в темноту, на освещенную луной реку далеко внизу. Легко представить, как просто в состоянии отчаяния сделать один шаг и спрыгнуть вниз. Короткий полет, а потом полное небытие. Конец всем проблемам.

Он отвернулся от стены. Как жаль, что мысль о самоубийстве всегда претила ему.

Она металась, не в силах успокоиться. Может быть, он все-таки передумает? Разыщет ее и закончит то, что они начали? Но нет, она знала, что он не станет этого делать. Люди слишком усложняют процесс совокупления. Она его хочет, и он хочет ее. Неужели этого недостаточно? Почему он не может соединиться с ней на ее условиях? С нежностью и страстью, без дурацких правил и опасений. Нет, ему хочется выманить ее из безопасного укрытия в тот мир, который слишком часто бывает жестоким и безжалостным. Стать «нормальной» для нее означало бы отказаться от того, что ее спасло.