Были у Бенони и христианские символы веры – маленькие крестики из мягкого дерева; но раньше он их не выкликал вместе с прочим товаром: все равно не покупали. Держал их два или три на лотке, да никто даром не брал: продавца из-за них только на смех подымали. Но с тех пор как началось это великое брожение, косоглазый еврей все ночи напролет мастерил одни деревянные крестики, и все было мало: они шли нарасхват.

– Ты еще не обзавелся? – спросила Квинтипора Титанилла.

Собираясь в Никомидию, нобилиссима хотела было приказать Квинту, чтоб набрал ей корзинку лимонов, но, увидев юношу, прибежавшего проститься с родителями, она от радости забыла цель своего прихода. На другой день весь двор должен был пуститься в путь, а садовник с женой отплывали на корабле в Далмацию.

– Нет, нобилиссима, – засмеялся Квинтипор, – я обхожусь без креста. А вот Нонн утром купил целых два. Один спереди повесил, другой – сзади, чтоб повелитель все время видел: нотарий – христианин. Но уже в полдень Нонн что-то пронюхал, видимо неприятное, и понес их обратно продавцу. Но тот взял только один. Теперь Нонн действует одним крестом: то напоказ его выставит, то спрячет, смотря по тому, с кем разговаривает.

Нобилиссима с восхищением смотрела на юношу.

– Ну-ка, улыбнись еще! Я на твоем месте все время улыбалась бы.

– Да я и то готов все время улыбаться, когда вижу тебя, – покраснев, ответил Квинтипор.

Взмахнув павлиньим опахалом, которое держала в руках, Титанилла промолвила:

– Ого! Я вижу: не зря ты на выучке у императора. Уж комплименты говорить научился.

В дверях, ворча, появилась Саприция с огромным свертком под мышкой. Она ходила купить кое-чего на дорогу, и ее в сутолоке чуть не раздавили.

– Все просто сумасшедшие какие-то сделались!.. На форуме тьма-тьмущая: слушают какого-то черного. Пришлось обходить позади префектуры.

– А что он, этот черный, говорит? – выпрямившись, спросил Квинт. Он только что закрыл наконец свой сундучок с солдатской амуницией.

– Почем я знаю. Недосуг мне всякую ерунду слушать. Орет на всю площадь: через год, мол, конец света, потому нет больше ни твоего, ни моего, а все общее – деньги, земля, скотина, золото.

– Любопытно, кто же этот быстрый разумом философ?

– Аммонием звать. Из Африки, что ли, вытурили… В жизнь не видала таких косматых. Ни дать, ни взять сатир. Не зря и капюшон не снимает: верно, рога прячет.

– Выходит, ты его как следует разглядела. Скажи, а не бросить ли мне тебя и не пойти ли к этому сатиру в подручные?

– Да я тогда новый кумир Приапу поставлю!

– Вот как!.. Но помни: не ты одна в общем пользовании будешь, но и я тоже! – захохотал старик, обхватив жену за талию.

Квинтипор, смущенный, выскользнул из комнаты; за ним, смеясь, выбежала и девушка.

– Пойдем, я хочу послушать философствующего сатира.

– Ты… нобилиссима? – изумился юноша.

– Ну да, я!.. Ты что думаешь? Одни старухи философией интересуются?

К удивлению Квинтипора, девушка закуталась до самых колен в зеленый шерстяной платок Саприции. Из-под него выглядывали только глаза, рот да любопытный носик. Умоляюще сложив под платком руки, она стала, как ребенок, упрашивать:

– Дяденька магистр, пожалуйста, возьми меня с собой. Ну что тут плохого, если даже мужчины посерьезнее подумают: ну и красотку где-то подцепил этот школяр с пальцами в чернилах!

Выбежав из дворца через черный ход и пройдя два узких переулка, они оказались в шумной толпе, переполнявшей форум.

– Дай я ухвачусь за тебя, чтоб нам не потерять друг друга, – щебетала девушка. – И ты, Гранатовый Цветок, можешь покрепче обнять меня – я ведь не стеклянная.

Она почувствовала, как рука юноши, лежавшая у нее на талии, дрогнула. Прижавшись к нему плечом, Титанилла сказала:

– Как я рада, что ты отзываешься на это имя. Теперь наедине я так и буду тебя называть… Ты ведь едешь с нами в Никомидию?

– Да, нобилиссима.

– Ну да, ведь твоя обязанность всюду сопровождать императора.

– В дороге я буду находиться при августе. Она заставляет меня все время читать ей книгу, которую принес врач Пантелеймон.

– Это магия, при помощи которой он вылечил императрицу, что ли?

– Ну да, вроде этого. Называется Евангелие.

– Евангелие? Значит: благая весть? Как-нибудь почитаешь и мне. Ладно?.. Пойдем вон туда. Там больше народу. – Она показала рукой туда, где улица Сингон выходила на форум. Попавшийся им навстречу косоглазый продавец статуэток, решив, что жест Титаниллы относится к нему, поспешно подошел.

– Отдаю вот эту бронзовую Стимулу за два с половиной асса! Самая благодарная богиня: кто положит ее в изножье постели, у тех мужья никогда не ленятся!

Но, разглядевши парочку как следует, поднес свой лоток к самым глазам и указал кивком на Венеру в довольно нескромной позе.

– Да вы в Стимуле не нуждаетесь. Так возьмите за три асса вот эту прекрасную Либентину. Купите одну на двоих, она воздаст вам вдвое.

Титанилла подтолкнула Квинтипора:

– Гранатовый Цветок, у тебя есть деньги? Купи две: одну мне, другую себе.

Юноша нехотя достал кошелек. Обрадованный еврей проворно отыскал среди статуэток вторую Либентину.

– Отдаю пару за пять, хоть себе в убыток. Уж больно приятно, что есть в Антиохии разумные люди. А то сколько дней спрашивают одни кресты.

Он подергал большим пальцем увешанный крестами шнурок у себя на шее. Здесь были и деревянные нательные с петелькой, и свинцовые с булавкой – прикалывать к одежде.

– Давай и этот вот! – схватила девушка свинцовый крестик. – Но это же просто изображение столба, на котором казнят преступников! Или это и есть сам бог?

Еврей, еще больше съежившись, развел руками:

– Откуда знать мне, бедному еврею? Мой бог не деревянный, не свинцовый и не каменный… Так какой изволишь, прекрасная жрица?

– Как ты узнал, кто я? – отпрянула Титанилла.

– По глазам вижу, что из священной рощи. Не меньше сотни твоих подруг уж купили у меня такие талисманы.

Девушке очень понравилось, что торговец принял ее за жрицу.

– Дай этому доброму человеку шесть ассов, чтобы ему не остаться из-за нас внакладе, – кивнула она Квинтипору. – Я и тебе выберу.

Взяв два самых маленьких крестика, Титанилла протянула один юноше.

– Ну-ка, приколи: я посмотрю, похож ли ты на христианина. Нет, погоди, не так. Сначала обменяемся… Дай сюда руку, чтоб не ранить нашу дружбу.

Она засучила рукав изящной туники Квинтипора и уколола его повыше локтя. Потом подставила ему свою руку.