— Нам пора, — сказал Скилганнон. — Всего тебе доброго... Аскари.

— Ты говоришь так, будто прощаешься навсегда. Я думаю, мы еще встретимся.

Скилганнон взял у Харада котомку, надел ее на плечи и невольно оглянулся в последний раз на высокую охотницу.

За день Скилганнон и Харад прошли немалую часть пути на юго-запад.

Лесоруб, хотя и устал к вечеру, не желал останавливаться. Скилганнон не жаловался, но когда стало совсем темно, придержал Харада за локоть.

— Постой-ка.

Харад стряхнул его руку и зашагал дальше.

— Скажи мне: много будет помощи Чарис, если ты так из сил выбьешься, что топор не сможешь поднять?

— Уж как-нибудь сдюжу, — замедлив шаг, проворчал Харад.

— Всякая сила имеет предел, воин. Чарис либо жива, либо мертва. Если жива, мы найдем ее. Если мертва, мы за нее отомстим. Но лезть в драку со Смешанными без отдыха, пищи и сна — это безумие. Чарис нужен сильный заступник.

Плечи Харада поникли.

— Ладно, отдохну часок, — сказал он и сел, понурив голову, спиной к дереву. Скилганнон тоже сел, достал из котомки еду и стал жевать. Харад, как и Друсс, человек действия. Ему не до тонкостей. Его любимая в опасности, а он далеко и не может ее спасти. На уме у него только одно: прийти к ней как можно скорее. А что потом? Потом он будет искать Чарис в занятом врагом городе, не глядя на то, сколько там джиамадов — двадцать, сто или тысяча.

Скилганнон тоже устал, но успел отдохнуть немного.

— Пора нам составить какой-то план, — сказал он.

— Я слушаю, — отозвался Харад.

— Не похоже, что слушаешь.

— Почему ты так говоришь?

— В тебе слишком много гнева, и он затуманивает твой ум. Со снежных вершин подул ветер, легкие облака заслонили луну.

— Не умею я составлять планы. — Харад, немного успокоившись, прислонился к стволу головой и закрыл глаза. — Я валю деревья, обтесываю бревна, рою канавы под новые здания. Еще драться могу. До встречи с тобой я ни разу не убивал, да мне и не нужно было. А теперь все по-другому.

— Ты тоже станешь другим, Харад. Дай себе срок.

— Тебе хорошо. У тебя здесь друзей нет. Это не твой народ.

— Верно. У меня нет никого в этом мире. Все, кого я любил когда-то, давно мертвы. Но будь даже все жители Петара дороги моему сердцу, я все равно сидел бы здесь, восстанавливал силы и взвешивал возможности.

— А Чарис все это время остается в опасности.

— Возможно. Но Петар — город довольно большой. Вряд ли его разрушили полностью. А значит, людей будут поощрять вернуться к их обычной работе. Лесорубы, быть может, уже валят деревья, а у дворцовых слуг появились новые хозяева. Если так, то Чарис, вполне вероятно, делает то же, что и всегда, то есть прислуживает гостям, и спасать ее вовсе не надо. Ворваться в Петар и зарубить пару джиамадов до того, как убьют тебя самого, было бы большой глупостью.

— Ты думаешь, это правда? — с обновленной надеждой спросил Харад.

— Не знаю. Есть еще две возможности. Первая — что она убежала, как Арин с женой. Тогда она где-то здесь, в горах, и в Петар опять-таки соваться незачем. Вторая — что она убита. — Эти слова поразили Харада, и Скилганнон завершил: — Ив этом случае спешить тоже некуда. Знает она, что ты ее любишь?

— Кто сказал, что люблю? — покраснел Харад.

— А разве нет?

— Да хоть бы и так. Знаешь, как меня называют? Харад-Костолом. Харад-Бирюк. Я хоть и сильный, но не красавец, куда там. Не богат. Умом не блещу, на острое слово не мастер. Чарис заслуживает лучшего.

— Все женщины, которых я знал, заслуживали чего-то лучшего, — улыбнулся Скилганнон. — Моя жена в первую очередь.

— Я найду ее, — окончательно утихомирившись, заявил Ха-рад.

— Мы найдем ее вместе. А сейчас тебе лучше поспать. Я покараулю немного, потом тебя разбужу.

— Да, соснуть не мешало бы. — Харад растянулся на земле, положив голову на котомку, и тут же уснул. Скилганнон тихо отошел прочь. Ему надо было подумать. Что-то стучало у него в голове, не давало покоя. Многое из прошлой жизни вернулось к нему, но многое еще оставалось отрывочным и бессвязным. Прежнее умение сосредоточиваться на чем-то одном изменило ему, и он постоянно боролся с собственными чувствами. Он стал куда более скор на гнев, чем ему помнилось, зато обрел силу и ловкость, о которых не мог и мечтать в последние годы той жизни. Тот Скилганнон, пятидесятилетний, полной мерой расплачивался за все свои раны, ушибы и переломы. Близкая старость научила его куда бережнее расходовать силы. Он стал терять... что? Страсть? Желание? Безрассудство? Да, так и есть. Горячность юности сменилась холодной якобы мудростью зрелых лет. Он тщательнее обдумывал свои действия и подолгу ломал голову над каждым стратегическим ходом.

«С тобой все в порядке, — сказал он себе. — Просто твой разум подвергается натиску неистовой юности. Чтобы мыслить яснее, надо истратить часть этих буйных сил».

Он нашел ровное место и стал проделывать свои упражнения — одни на равновесие, требующие полной неподвижности, другие с прыжками и резкими поворотами. Когда его кожа заблестела от пота, он извлек Мечи Дня и Ночи и принялся отрабатывать колющие и рубящие удары, словно сражаясь с невидимым врагом. Учитель Маланек преподал ему главные боевые приемы, а за свою долгую жизнь он усвоил много других. Мечи сверкали при лунном свете. Под конец он подбросил их в воздух, упал, перекатился через плечо, привстал на колени и вскинул руки. Костяная рукоять Меча Дня легла в левую ладонь, рукоять Меча Ночи, летящего острием к его горлу, задела пальцы правой. Выбросив руку, Скилганнон перехватил меч, но тот успел порезать воротник его длинного кожаного кафтана.

— Совершенства ты еще не достиг, — сказал он вслух, убрал мечи в ножны и сел на краю обрыва. В голове прояснилось, но мучительное сомнение не уходило.

«Чего же тебе не хватает?»

Ландис Кан воскресил его втайне. Его могилу, как видно, искали на протяжении многих веков. Возможно, Вечная каким-то образом узнала об успешной находке Ландиса и ввела свои войска в Петар, чтобы его наказать. Но как объяснить нападение на деревню Аскари? Что Вечной за дело до костей давно умершей королевы, которые обрели новую жизнь?

Скилганнон, точно скованный зимним холодом, вспомнил слова Гамаля:

«Она, как и мы с тобой, Возрожденная. Думаю, она уже потеряла счет телам, которые износила... Мы сЛандисом глубоко проникли в науку древних, чтобы дать ей бессмертие. Так мы создали Вечную».

Теперь он понял все. Ландис Кан нашел кости Джианы, королевы-колдуньи, и воскресил ее. Она тоже скиталась в Пустоте. Джиана, любовь всей его жизни, и есть Вечная. Скилганнон задрожал, тошнота подступила к горлу.