— Вы не говорили, что их было два.

— А вы не спрашивали.

— Для кого был второй пропуск?

— Для ее подружки. С Линдой была одна девушка.

— Та же, которую вы видели в Раундхаусе и на записи? Имя которой вы не помните?

— Та самая.

— Почему вы не сказали раньше?

Мёрчент как-то неопределенно махнул рукой.

— Если вы делали ей пропуск, вы должны знать ее имя, — настаивал Чедвик.

— Я на него не смотрел.

— Вы видели эту девушку на фестивале позже?

— Раз или два.

— Она была вместе с Линдой?

— В первый раз да. Потом — нет.

— Что вы знаете об этой девушке?

— Ничего. Она была Линдина подружка, они вместе пели по клубам. По-моему, они жили вместе, или были соседями, или еще что-нибудь в этом роде.

— Как она выглядит?

— Выглядит классно. Лет ей примерно столько же, сколько Линде. Длинные темные волосы, южный тип. Славная фигурка.

— В котором часу вы видели ее в последний раз?

— Не помню. Играли «Пинк Флойд». Значит, где-то около полуночи.

— И тогда они были вместе?

— Нет, Линду я тогда не видел.

— Что в тот момент делала эта ее подружка?

— Просто стояла вместе с кучкой каких-то ребят, пила, болтала. Никого из них не знаю.

Кто же это? — задал себе вопрос Чедвик. И почему не сообщила о пропаже подруги? Уже не в первый раз он задумался об умственных способностях того мирка, с которым ему приходится иметь дело. Получается, этим людям все равно, если кто-то украдет у них спальный мешок и, более того, если кто-то из близких попросту исчезнет? Он не рассчитывал, что они будут смотреть на мир так же, как он, ожидая опасности за каждым углом, но ведь, чтобы беспокоиться за кого-то, достаточно обычного здравого смысла. Если только что-нибудь не случилось и с этой девушкой. Он решил, что не сумеет это выяснить, если будет продолжать болтаться в Свейнсвью-лодж, а мысль о том, чтобы снова попытаться разговорить остальных музыкантов, вызывала у него головную боль.

Чедвик поблагодарил Робина Мёрчента за то, что тот уделил ему время, заметив, что с Виком Гривзом им тоже придется побеседовать, когда Гривз будет чувствовать себя лучше, и потом они вернулись в дом. Гордый собой Эндерби держал в руках пластинку «Мэд Хэттерс», он попросил у Мёрчента автограф. Тот подписал диск. Остальные, развалившись в креслах, курили и потягивали напитки, Рэг Купер тихонько наигрывал на гитаре, Вик Гривз, очевидно, уснул на своем диване. Где-то на заднем плане жужжала аудиосистема. Крис Адамс проводил их к выходу, извинившись за Гривза и сообщив, что, если им потребуется что-то еще, они могут просто связаться с ним, дал им свой телефон и простился у дверей.

— Как ты ее заполучил? — спросил Чедвик в машине, указывая на пластинку.

— Он мне ее дал. Менеджер. Они все ее подписали.

— Лучше сдай ее мне, — заметил Чедвик. — Ты же не хочешь, чтобы подумали, будто ты берешь взятки, верно?

— Но… сэр!

Чедвик протянул руку:

— Ну-ка, парень. Давай сюда.

Эндерби неохотно отдал ему диск. Чедвик сунул его в портфель, пряча улыбку, когда Эндерби чуть не сорвал сцепление, выезжая обратно на дорогу.

Редакция «Мохо» представляла собой квадратное помещение открытой планировки на том же этаже, на котором располагались редакции журналов «Кью» и «Керранг!». Здесь работало около двадцати человек. Возле двух довольно больших окон стояли длинные столы, заставленные компьютерами «Макинтош» всевозможных расцветок и заваленные стопками компакт-дисков, справочников и папок. Беспорядок, но довольно живописный беспорядок. Шкафчики для документов размещались под столами. Стены увешаны плакатами — в основном увеличенными обложками «Мохо». Сотрудники, как отметил Бэнкс, тоже являли собой пеструю картину: короткие стрижки, длинные гривы, седина, бритые головы; одежда на журналистах была в основном непарадная, однако наличествовало даже несколько галстуков.

Никто не обратил на Бэнкса никакого внимания, когда Джон Батлер, редактор, к которому он пришел, провел его к секции стола, расположенной поближе к окну. На его рабочем месте среди бумаг лежал пустой пакет из закусочной «Prêt a Manger», в воздухе чувствовался запах бекона, напомнивший Бэнксу, что уже середина дня и он помирает с голоду. Садясь, он уловил урчание в желудке.

Джону Батлеру было под сорок, и он был одним из самых буднично одетых людей в офисе: джинсы, старая футболка с логотипом группы «Хоуквинд». Его бритая голова поблескивала под лампами искусственного света. Играла музыка, что-то в стиле шестидесятых, с бренчащими гитарами и аккордеонами. Бэнкс не узнавал эту вещь, но она ему понравилась. Кроме того, откуда-то из-за угла доносились бухающие басы танцевального микса. Он подумал: нелегко, должно быть, сосредоточиться на писании, когда вокруг так шумно.

— Я по поводу Ника Барбера, — сообщил Бэнкс. — Как я понимаю, он работал над заданием по вашему заказу?

— Да, это так. Бедняга Ник. — Батлер наморщил лоб. — Один из лучших. Никто, абсолютно никто не знал больше Ника о музыке конца шестидесятых — начала семидесятых, особенно о «Мэд Хэттерс». Огромная потеря для всего музыкального мира.

— Я постараюсь выяснить, кто его убил. Это моя работа, — сказал Бэнкс.

— Понимаю. Разумеется, любую помощь, какую я только в силах… хотя я не представляю, чем могу помочь.

— В чем состояло задание, которое выполнял Ник Барбер?

— Он делал большой материал о «Мэд Хэттерс», — ответил Батлер. — В основном о Вике Гривзе, их клавишнике. В следующем году исполнится сорок лет со дня образования группы, и они собираются снова, хотят устроить большое мемориальное турне.

Бэнкс уже слышал о «Мэд Хэттерс». Да и мало кто не слышал. Прогремев в шестидесятые, они спустя долгое время сумели восстать из праха, как воскресали очень немногие — скажем, как «Флитвуд Мак» без Питера Грина или «Пинк Флойд» без Сида Барретта. Но это обошлось им очень дорого, вспомнил Бэнкс.

— Где они теперь? — поинтересовался он.

— Рассеялись по миру. Большинство сейчас живет в Лос-Анджелесе.

— Вик Гривз много лет назад исчез, верно? — спросил Бэнкс.

— Верно. Ник его нашел.

— Как ему это удалось?

— Ник неплохо скрывал свои источники, но, скорее всего, он отыскал его через службу найма жилья или агента по продаже недвижимости. У него повсюду были контакты. Вик Гривз не очень-то старался сохранить инкогнито, он просто отшельник, не афиширует своего присутствия. Я хочу сказать, что его нашли первым. Проблема в том, что никто, видимо, не сумел его разговорить, поэтому все оставили его в покое, кроме, может быть, каких-нибудь сумасбродов, которые считают его своего рода культовой фигурой, вот почему он все же охраняет свою частную жизнь, точнее, ее охраняет Крис Адамс. Короче говоря, как бы Ник до Гривза ни добрался, но только не через Адамса, их менеджера.