А. X. На самом деле Джанет Ли не должна была быть в бюстгальтере. Я не вижу ничего непристойного или специфически возбуждающего в такой сцене, но она была бы более выразительной, если бы обнаженная женская грудь касалась груди мужчины.

Ф. Т. Я заметил, что на протяжении всего фильма вы старались вводить зрителей в заблуждение различными отвлекающими ходами, и подумал, что и это эротическое вступление — один из них. Этот акцент на сексе позднее заставляет публику полагать, что Энтони Перкинс[81]— просто вуайер. Если не ошибаюсь, из полусотни ваших картин это единственная, в которой показана женщина в бюстгальтере.

А. X. Ну, одна из причин, побудивших меня снять эту сцену таким образом, заключается в том, что аудитория изменилась. Мне казалось, что сцену, в которой будет всего лишь поцелуй, не оценят зрители помоложе — для них это слишком обыденно. Я знаю, что сами они ведут себя так, как персонажи Джона Гэвина и Джанет Ли. Думаю, в наше время следует показывать молодежь такой, какова она в жизни. Кроме того, мне хотелось создать в этой сцене зримое впечатление одиночества и отчаяния.

Ф. Т. Да, мне тоже приходило в голову, что «Психоз» адресован новому поколению кинозрителей. В этой картине появилось много такого, чего не было в ваших прежних фильмах.

А. X. Конечно. На самом деле, в техническом смысле это справедливо и в отношении «Птиц».

Ф. Т. Я прочел роман, по которому поставлен «Психоз», и меня смутили содержащиеся в нем уловки. Например, там есть пассажи такого рода: «Норман сел подле Мамы, и они начали разговор». Но поскольку ее не существует, это сбивает читателя с толку; меж тем киноповествование по определению лишено подобных двусмысленностей. Что именно привлекло вас в этом романе?

А. X. Думаю, меня привлекла и определила мое решение снимать эту картину внезапность убийства в душе, ставшего, как говорится, громом среди ясного неба. Вот и все.

Ф. Т. Убийство здесь выглядит очень похожим на изнасилование. Я полагаю, сюжет романа основан на какой-то газетной хронике?

А. X. Это была история некоего человека, который прятал у себя в доме труп собственной матери, случившаяся где-то в Висконсине.[82]

Ф. Т. В «Психозе» задействован целый арсенал устрашения, чего вы, как правило, избегаете: дом, где обитает призрак…

А. X. Эта таинственная атмосфера возникла в известной мере случайно. Например, местом действия у нас является Северная Калифорния, где такой тип строений очень распространен. Его называют «калифорнийской готикой» или, когда говорят о чем-то чересчур безвкусном, «калифорнийским имбирным пряником». У меня не было намерения воссоздавать старомодную атмосферу хорроров «Юниверсал».[83]Я просто хотел быть достоверным, поэтому и дом, и мотель, вне всяких сомнений, точные аналоги реальных построек. Я выбрал именно их, поскольку понимал, что, если взять за образец заурядное бунгало, эффект будет другой. Мне казалось, что именно этот тип архитектуры способен передать атмосферу рассказываемой истории.

Ф. Т. Должен сказать, что архитектурный контраст между вертикалью дома и горизонталью мотеля чрезвычайно приятен глазу.

А. X. Это был продуманный изобразительный ход — сочетание вертикального и горизонтального.

Ф. Т. Во всем фильме не найдется ни одного персонажа, с которым зритель мог бы себя идентифицировать.

А. X. В этом не было необходимости. Достаточно того, что публика испытывала жалость к бедной девушке в момент ее смерти. На самом деле вся первая часть истории — обманка. Это сознательное отвлечение зрительского внимания, для того чтобы последующее убийство произвело более сильное впечатление. Мы намеренно затянули начало с кражей денег и побегом, заставив зрителя гадать, поймают героиню или нет. И эта линия с сорока тысячами долларов протянута вплоть до самого конца фильма, чтобы публика по инерции продолжала думать о том, что случится с деньгами.

Вы знаете, что зритель любит опережать события, ему нравится чувствовать, будто он знает, что будет дальше. На этой склонности публики можно осознанно играть, управляя ее мыслями. Чем более подробно мы изображали путешествие девушки, чем глубже втягивалась аудитория в слежку за ее бегством. Вот почему столь много внимания уделено полицейскому на мотоцикле[84]и смене машин. Когда Энтони Перкинс рассказывает девушке о себе и своей работе в мотеле и они обмениваются взглядами на жизнь, вы еще продолжаете размышлять о ее проблеме. Зрители предполагают, что она решила воротиться в Феникс и вернуть деньги, и, вероятно, думают: «Этот молодой человек убедит ее изменить свои намерения». Мы манипулируем зрителем по собственной воле, не позволяя ему заподозрить, что на самом деле произойдет в дальнейшем.

В каком-нибудь среднем фильме Джанет Ли дали бы другую роль. Она играла бы сестру, которая предпринимает расследование. Довольно необычно убить звезду в первой трети фильма. Я же намеренно пошел на это, чтобы сделать убийство еще более неожиданным. Признаюсь, в этой связи я настаивал на том, чтобы опоздавших зрителей не пускали в зал до начала следующего сеанса, — иначе они понапрасну ждали бы появления на экране Джанет Ли уже после того, как она исчезла из сюжетного действия картины.

«Психоз» имел очень интересную структуру, и игра с публикой была поистине чарующей. Я режиссировал зрителями, можно сказать, играл на них, как на органе.

Ф. Т. Мне чрезвычайно нравится этот фильм, но обе сцены с участием шерифа кажутся мне слабее прочих.

А. X. Вмешательство шерифа проходит под знаком вопроса, который мы уже не раз обсуждали ранее: «Почему бы им не прибегнуть к помощи полиции?» В таких случаях я всегда отвечаю: «Потому что это скучно». И вот вам прекрасный пример того, что получается, когда к помощи полиции прибегают.

Ф. Т. Но почти сразу действие вновь набирает обороты. Один из занимательнейших аспектов картины заключается в том, что она постоянно заставляет зрителя менять объект сопереживания. Вначале он надеется, что Джанет Ли удастся избежать поимки. Убийство производит шоковое впечатление, но, сразу после того как Перкинс заметает следы преступления, мы начинаем переживать уже за него, надеясь, что его не разоблачат. Позднее, когда мы узнаем от шерифа, что мать Перкинса умерла восемь лет назад,[85]мы опять настраиваемся против него, но на этот раз нами движет исключительно любопытство. Зрительские эмоции не всегда имеют высоконравственную природу.