Через некоторое время, когда он выбрался из ванны и начал вытираться, Алекс сказал: "Но что если ты воспользуешься случаем, а он окажется несчастливым? Что если не получится? Сможешь ли ты справиться с этой болью, или она задушит тебя? Черт, тебе это совсем не надо. Тебе это не надо, парень. Тебе и так хорошо, самому по себе. Ты не одинок".

А затем: "Да что ты говоришь? Если ты не одинок, так зачем же ты проводишь так чертовски много времени, болтая сам с собой?"

Алекс вздохнул. Внутренний раздор не мог сейчас помочь принять решение. Для этого ему требовалось гораздо больше времени.

Он снял сырую, загрязнившуюся повязку с поврежденной руки. Неглубокие ножевые раны быстро заживали. Он обработал их йодом и наложил новую повязку. Он больше не нуждался в перевязи.

К тому времени, как он оделся и вышел на кухню, Джоанна приготовила легкий завтрак. Каждый из них съел по тарелке широ даши — прозрачного супа с плавающими по поверхности тонко нарезанными ломтиками тыквы, слегка намазанными горячей горчицей. Суп подавался в красной с золотой каймой посуде, напоминая о японской пословице, что человек ест не только ртом, но и глазами.

Однако в этот раз Алекс не особенно обращал внимание на японскую мудрость. Он не смотрел на еду, потому что не мог оторвать глаз от Джоанны. Она была еще привлекательнее, чем обычно. Ее недавно вымытые волосы были густые и блестящие.

После завтрака Алекс позвонил по домашнему номеру Теда Блейкеншипа в Чикаго. Он хотел, чтобы Блейкеншип воспользовался связями Боннер Корпорейшн в Англии, которую знали и уважали в кругах частного сыска, и попросил собрать всю возможную информацию об Объединенной Британско-Континентальной страховой ассоциации и о несуществующем поверенном Дж. Комптоне Вулриче.

Остаток утра Алекс и Джоанна провели, читая материалы досье в поисках новых зацепок, но не нашли таковых.

Марико обедала с ними в ресторане в двух кварталах от "Лунного света", а затем они все трое поехали в госпиталь навестить Уэйна Кеннеди. Полиция уже была там. Кеннеди рассказал им только то, что велел Алекс, и они выглядели вполне удовлетворенными этой информацией. Уэйн был как раз таким, как прошлой ночью описала его Марико: полным энергии, несмотря на его состояние. Он все время шутил со всеми и требовал узнать, когда ему разрешат вставать, потому что, как он говорил, "если я еще полежу здесь, то мои ноги атрофируются". Одна из сестер говорила по-английски, и Уэйн пытался убедить ее, что приехал в Японию специально, чтобы принять участие в танцевальном конкурсе, и был решительно настроен участвовать в нем, если понадобится, даже на костылях. Сестра была удивлена. Но все же самым лучшим слушателем Кеннеди была Марико. Она явно была заинтригована и восхищалась им, и, как показалось Алексу, Уэйн тоже был неравнодушен к ней. Алекс никогда не видел Марико такой оживленной и жизнерадостной, какой она была в этой маленькой, чистой и отчаянно скучной палате.

В три часа дня Алекс и Джоанна отправились на прием к доктору Оми Инамури.

Марико решила остаться в госпитале с Кеннеди, пока в шесть часов не сменится дежурный охранник. Провожая Алекса и Джоанну до лифта, она улыбалась и мурлыкала приятную мелодию, и, казалось, ее мысли витали где-то далеко отсюда. Когда они ждали лифт, она взглянула на Джоанну, затем на Алекса и снова на Джоанну. Основным выражением ее лица весь день было нескрываемое, мечтательное самодовольство. Марико заметила нечто новое, появившееся в поведении Алекса и Джоанны. Несомненно, она заметила едва уловимые следы их робкого, делающего только первые шаги романа. Казалось, она говорила своим видом: "Вот видите? А я вам говорила, разве нет? Все-таки я была права. Вы влюбились друг в друга". Марико была так чрезмерно самодовольна, что Алекс уже хотел поддразнить ее этим, но пока он обдумывал, что сказать, подошел лифт. Алекс и Джоанна вошли в кабину. Марико пожелала им удачи и за мгновение перед тем, как двери стали закрываться, она подмигнула Джоанне. Когда лифт пошел вниз, Алекс посмотрел на Джоанну. Она улыбнулась. Он ухмыльнулся. Она хихикнула. И он рассмеялся.

Выйдя из лифта на первом этаже, они направились по коридору к выходу. Джоанна сказала:

— С тех пор, как ты появился здесь, Марико играет роль свахи. Это меня удивляет.

— Она никогда не делала этого раньше?

— Нет. Я и не предполагала, что она может такое.

— А у нее к этому талант.

— По крайней мере, она настойчива.

День был ясный и холодный. Втянув головы в плечи и держа руки глубоко в карманах, они направились вдоль по улице к автомобилю Джоанны.

— Следующим будет Уэйн, — сказал Алекс.

— Следующим? В каком смысле?

— Следующей целью для Марико.

— Ты хочешь сказать, что она уже нашла для него подходящую пару?

— Да. Себя.

Джоанна остановилась.

— Марико и Уэйн?

— Она еще не осознала этого, — сказал Алекс, — но это как раз то, к чему она идет.

— Но она едва знает его.

— Любовь с первого взгляда.

— Я думала, что ты не веришь в любовь.

— Теперь я уже не знаю, верю я или нет, — произнес Алекс, — но Марико верит. И она также верит в любовь с первого взгляда.

— Ты серьезно?

— Неужели ты думаешь, что я стал бы сплетничать?

Они пошли дальше. От резкого ветра развевались полы их пальто. При выдохе вырывались клубы пара.

— Она что-нибудь говорила тебе? — спросила Джоанна.

— Нет. Я уже сказал, она еще не осознала это.

— Так откуда ты знаешь? Гадал на кофейной гуще?

— А ты разве не видела, как она смотрела на Уэйна?

— И как же? — спросила Джоанна.

— Так же, как она смотрела на нас.

— О, нет. У бедного Уэйна тогда не будет шанса остаться свободным.

— Я думаю, он не будет против.

— Ты превращаешься в настоящего ясновидца.

— Нет, просто я наблюдательный. Это моя...

— ...работа, — закончила она за него. — Наблюдение, а не воображение.

— Правильно. И Уэйн тоже выглядит влюбленным в нее. Джоанна села на место водителя и дала двигателю немного поработать, чтобы он прогрелся.

— Но будет ли он хорош для нее? — спросила она Алекса.

— Он один из моих лучших людей. Я только что продвинул его по службе. Он честный, надежный, умный. Но будет ли она хороша для него?

— Она чудесная женщина, — сказала Джоанна. — Я люблю ее и не хочу увидеть ее несчастной.

Алекс рассмеялся и сказал:

— Мы сидим здесь и торгуемся, как две свахи Марико.

В начале поездки через город Джоанна была счастлива. Она шутила об отчаянных американских мужчинах, которые ищут себе женщин на другом конце света. Однако, по мере того, как они подъезжали к офису доктора Инамури, ее настроение менялось. Она стала молчаливой. Печальной. Угрюмой. К тому времени, когда она припарковала машину за полквартала до здания, где находился кабинет доктора, Джоанна выглядела так, как будто она слушала зловещий хор пророческих духов, нашептывающих ей только дурные вести о ее будущем.