— Расслабься, — велит Адан. — Настройся на самолет, и все.

— Я стараюсь, — повторяет паренек, и вид у него будто он вот-вот расплачется.

Адан бросает на Рауля взгляд: «Вот видишь, что ты натворил?»

Рауль хмурится.

В окошко машины стучит подошедший Джимми Персик.

— Какого хрена тут творится?

— Мы стараемся поймать радиосигналы с самолета, — отвечает Адан.

— А что, это очень трудно? — интересуется Персик.

— Будет еще труднее, если ты станешь доставать нас, — огрызается Рауль. — Ступай себе, сиди в своем грузовике, все в норме.

Какая уж тут норма, соображает Персик, шагая обратно к грузовику. Во-первых, совсем не нормально то, что я торчу тут, в какой-то восточной заднице, разыгрывая Лоуренса Аравийского. Во-вторых, то, что торчу я в грузовике, под завязку набитом криминальным товаром. В-третьих, то, что у меня большая часть не подлежащих возврату вложений в грузовик, а деньги эти я позаимствовал. В-четвертых, то, у кого позаимствовал, а это Джонни Бой Коццо, братан Джонни — Джин и Сол Скэки, и ни про одного из них вроде не ходит слава как о человеке, склонном прощать долги. Отсюда вытекает и пятое, а именно: если до Большого Поли дойдет, что мы занимаемся наркотиками, то он непременно прикажет прикончить нас, и «нас» это начнется с меня, что подводит меня к шестому: весь этот «кокс» болтается где-то в небе, а эти мексикашки никак не могут разыскать его.

— Теперь они не могут отыскать этот хренов самолет, — сообщает он Персику Маленькому, забираясь обратно в грузовик.

— Как это? — изумляется Персик Маленький.

— Какое именно слово ты, черт, не понял?

— Злишься, да?

— В самую точку, хрен тебя дери! Я злюсь.

Проехать весь этот путь в Калифорнию с грузовиком, набитым оружием, и не какими-то там пистолетами, а тяжелой боевой техникой — штурмовыми винтовками «М-16», автоматами «АК-15», боеприпасами; имеется даже парочка базук. Теперь этим дерьмовым мексикашкам не хватает только ракетных установок, насколько мне известно. Но такова была сделка: мексикашкам потребовалось, чтоб с ними на этот раз расплатились оружием, и я одолжил денег у Коццо и Сола, добавил еще немного, чтобы внести свою долю целиком, и отбивал себе задницу, мотаясь по всему Восточному побережью, раздобывая весь этот хренов арсенал. Потом вез его через всю страну, обделываясь со страху каждый раз, как видел копа из полиции штата, потому как у меня в кузове оружия на целую армию.

Злится Персик и оттого, что дела в Семье Чимино идут не блестяще.

Прежде всего, Большой Поли штаны теряет от страха из-за расследований Комиссии, не говоря уж об угрозах прокурора Восточного округа Нью-Йорка Джулиани навесить по целому веку тюремных сроков на головы Донов каждой из других четырех Семей. Так что Поли не разрешает им никаких махинаций, чтобы заработать себе на жизнь. Никаких ограблений, убийств, а уж тем более наркоты. А когда они передали по цепочке, что они тут с голоду подыхают, им спустили ответ: нужно было денежки-то надежно вкладывать.

Организовать следовало какой-нибудь законный бизнес как запасной аэродром.

А это уж самая настоящая хренотень, думает Персик. Как только не приходилось корячиться, чтобы сколотить бабки, и ради чего? Башмаками торговать?

На хрен все!

Этот долбаный Поли прям баба настоящая.

Персик даже стал называть его Крестной Матерью.

Только на днях по телефону они с Персиком Маленьким рассуждали про это.

— Эй, — говорит Персик, — знаешь девку-горничную, которую Крестная Мать трахает? Представляешь? У него надувной член есть, он им пользуется.

— А как он действует? — заинтересовался Персик Маленький.

— Даже думать об этом не хочу. Но, наверное, это как спущенная шина. Ты надуваешь ее, чтоб стала твердой.

— А у него что, типа насос в члене?

— Наверное, — отвечает Персии. — Не в том дело: так вообще не поступают. Трахаться с горничной прямо в доме, где живет его жена. Стыдобища какая-то. Слава богу, Карло не дожил до этого безобразия.

— Будь Карло жив, — говорит Персик Маленький, — у Поли не хватило бы наглости, а уж тем более не было б надувного члена, чтобы трахать шлюху в доме прямо на глазах сестры Карло. Поли тогда сразу бы в могилу нырнул.

— Твои бы слова да Богу в уши. Охота чего чудного, ну и прекрасно: ступай да купи себе. Желаешь сбегать налево — валяй. Но не в доме же! Твой дом — это дом твоей жены. Это надо уважать. Так вот у нас заведено.

— Да, верно.

— Все стало так паршиво и хреново! — горюет Персик Большой. — Но когда мистер Нийл наконец умрет... Говорю тебе, лучше, чтоб помощником босса стал Джонни Бой.

— Джонни Поли ни за что не поставит помощником. Здорово его боится. Он поставит Беллавиа, вот увидишь.

— Томми Беллавиа, — фыркает Большой Персик. — Он же шофер Поли!

— Таксист. Не стану я бегать докладываться какому-то хреновому шоферюге. Говорю тебе, лучше, чтоб стал Джон.

— Ну в общем, этот груз нам упустить нельзя. Нужно получить его, выкинуть на улицы и набашлять с него.

— Да слышу.

Кэллан думает приблизительно так же, сидя в кузове грузовика холодной ночью в пустыне. Очень жалея, что на нем только потрепанная кожаная куртка.

— Кто ж знал, — ворчит О'Боп, — что в этой гнусной пустыне такая холодина?

— Но что происходит-то? — недоумевает Кэллан.

Ему совсем не нравится вся эта фигня. Не нравится, что пришлось уехать из Нью-Йорка, не нравится торчать посреди пустыни, не нравится даже то, чем они тут занимаются. Он видит, что творится на улицах, что делает крэк с жителями квартала, со всем городом. На душе у него пакостно: неправильно зарабатывать на жизнь таким способом. Сделки с профсоюзными лидерами, или со строителями, или с ростовщиками — это одно, а крэк... Ему совсем не по нутру помогать Персику доставлять крэк на улицы.

— Что будем делать-то? — спросил О'Боп, когда всплыла эта сделка. — Откажемся работать?

— Лучше бы отказаться.

— Тем более что если сделка рухнет, так и наши задницы полетят.

— Знаю.

Но они все же сидят тут, в кузове грузовика, на горе оружия, которого хватило бы для переворота в небольшой «банановой республике», в ожидании, пока приземлится самолет, чтобы произвести наконец обмен и отправиться домой.

Если только мексиканцы чего не выкинут, но на этот случай у Кэллана десять пуль в обойме пистолета и столько же в запасной.

— У тебя и так тут настоящий арсенал. Зачем тебе еще пистолет? — спрашивает О'Боп.

— Хватит пистолета.

Да, черт, это уж точно, думает О'Боп, вспоминая Эдди Фрила.