Они занимались любовью сонно и нежно, как будто были давным-давно женатой парой. На Элен напала слезливость. Все должно было быть идеально.

— Не загипнотизируешь меня, чтобы я заснул? — спросил Патрик, когда они выключили свет.

— Я слишком устала, — зевнула Элен.

Это уже вошло в привычку. Она устраивала ему пятиминутное упражнение на релаксацию перед тем, как он засыпал. Похоже, Патрик искренне этим восхищался. Он говорил, что ему это ужасно нравится, что это как волшебство: слушать ее голос перед сном, что это стало его любимыми мгновениями, и он не спал так хорошо с тех пор, как был подростком, и что она помогает ему справиться с напряжением из-за той женщины, работы, вообще всего. Элен никогда прежде не приходилось быть рядом с кем-то, кто так восхищался бы ее искусством.

— Ладно, не важно, — сказал Патрик. — Я тебя эксплуатирую, да?

Ох, он был так мил, а Элен так хотелось, чтобы утром Патрик был в наилучшем состоянии.

Элен села и положила ладонь на его лоб. Иногда это казалось даже интимнее секса. Она очень редко использовала прикосновения в работе с клиентами, хотя и знала других терапевтов, которые себя в этом не ограничивали. Лежать в постели в чернильной темноте, зная, что ее слова обладают силой внедрить некие образы в сознание Патрика, замедлить его сердцебиение, понизить кровяное давление. От всего этого Элен ощущала себя могущественной, наставляющей, мистичной. Добрая ведьма, волшебница. Не гипнотерапевт, а гипнотизер.

— Я буду считать до десяти. На счет «три» или «четыре» ты можешь почувствовать, как твое дыхание замедляется, а веки становятся тяжелыми. На счет «пять» ты, возможно, попытаешься их приподнять. На счет «семь», или «восемь», или даже «девять» это, скорее всего, станет невозможным, твои глаза закроются. На «десять» твои глаза будут плотно закрыты, твое дыхание станет глубоким и ровным.

Элен видела блеск глаз Патрика в темноте. И уже чувствовала, как замедляется его дыхание. Она каждый раз использовала новые вводные, брала то, что приходило на ум. Она была с Патриком куда более свободной, раскованной и творческой, чем с платными клиентами.

Элен начала считать, усиливая нажим ладони на лоб Патрика, заставляя свой голос звучать все мягче, медленнее, но при этом и настойчивее.

Его глаза закрылись на счет «семь».

— А теперь представь: теплая капля меда на конце ложки.

Патрик любил мед. Он клал немалую его порцию в утренние кукурузные хлопья, и Элен отметила для себя то, как Патрик мог стоять в кухне, с зачарованным видом наблюдая за тем, как мед медленно капает с высоко поднятой ложки.

— Но это не совсем обычный мед. Этот мед как ранний утренний свет. Этот мед есть тепло, и нежность, и безопасность. Этот мед представляет собой каждое счастливое мгновение твоей жизни. Каждое прекрасное воспоминание. Каждую секунду, когда ты ощущал себя по-настоящему живым.

Элен знала, что Патрик без труда увидит этот мед. Она тоже могла его представить. Потому что и сама впала в легкий транс. Такое случалось, когда дело шло особенно хорошо, и Элен такие мгновения всегда доставляли истинное наслаждение.

— Продолжай наблюдать за медом. Наблюдай, пока в твоем уме ничего другого не останется.

Элен немного помолчала, впитывая ощущение лба Патрика под ее ладонью, тепло его тела рядом с ее телом, и подумала: «Он отец моего ребенка. Он будет папочкой, а я — мамочкой».

Но возможно, она слишком романтично воспринимала всю концепцию отцовства.

— А теперь я хочу, чтобы ты сосредоточился на своих ногах. Представь, что твои ноги просачиваются в кровать, как теплый мед. Они растворяются… Они становятся текучими…

Она продолжала работать с медовой метафорой, подталкивая Патрика к тому, чтобы он расслабил все тело, погружая его в транс все глубже и глубже. И это был самый глубокий из всех трансов, каким только она его подвергала.

Элен ущипнула Патрика за руку, но он даже не шевельнулся. Спонтанная анестезия.

Если бы Патрик был ее обычным клиентом, сейчас было бы самое время дать ему постгипнотическое внушение. Если бы Элен имела дело с курильщиком, то сказала бы: «Каждый раз, когда ты откроешь пачку сигарет, тебя охватит невероятное чувство отвращения и тошноты». Если бы перед ней был обжора, она сказала бы: «Ты будешь есть медленно и осознанно, ровно столько, сколько необходимо твоему телу».

Но Патрик ведь не просил у нее помощи в решении какой-то конкретной проблемы. Он лишь хотел избавиться от напряжения. И как следует выспаться, вот и все.

Как гипнотерапевт, Элен ничего другого и не должна была знать.

Но как его возлюбленная она случайно узнала, что эти выходные грозили стать чрезвычайно напряженными.

Элен произнесла:

— В течение этих выходных ты будешь постоянно испытывать прекрасное ощущение расслабленности и хорошего настроения.

Ничего плохого в этом не было. Патрик все равно уже пребывал в отличном расположении духа.

Элен продолжила:

— Если что-то пойдет не так, если ты увидишь или услышишь что-то такое, что тебя расстроит или встревожит, прикосновение моей руки к твоему правому плечу — вот так — сразу же вызовет у тебя чувство глубокой расслабленности. — Она положила ладонь на его плечо. — Что бы ни подсунула тебе жизнь, ты с этим справишься. Если случится нечто непредвиденное, у тебя есть запас сил, чтобы с этим совладать, ты сделаешь то, что в глубине сердца считаешь правильным. Ты вспомнишь это внушение. А теперь на счет «три» ты выйдешь из транса и сразу же глубоко заснешь, и будешь спать всю ночь без снов, не пробуждаясь, а утром почувствуешь себя свежим и полным сил и энергии. Раз. Два. Три.

Дыхание Патрика изменилось, стало глубже, и он издал забавный звук, нечто среднее между фырканьем и храпом.

— Спасибо, — пробормотал он, поворачиваясь на бок и перекладывая вертикально одну из подушек, чтобы засунуть ее себе под голову. — Спасибо, милая.

И тут же заснул.

Элен тоже легла на бок, так, чтобы ее спина прижималась к спине Патрика.

Не перешла ли она только что границу в этическом смысле?

Флинн заявил бы, что она перешла ее уже тогда, когда впервые согласилась продемонстрировать Патрику что-либо из гипнотических техник.

Денни посмеялся бы и сказал, что вообще не верит, что существуют некие границы, которые можно нарушить. В конце концов, все взаимоотношения на этом и строятся: на попытках манипулировать другим человеком, чтобы добиться того, чего тебе хочется. «Все и каждый пытаются загипнотизировать своих партнеров, — как-то раз сказал Денни. — Мы просто умеем это делать лучше, чем обычный человек».

А что сама Элен об этом думала? Ну, вообще-то, она не верила, что действительно нарушила какую-то границу, но, возможно, она уже почти коснулась запретной линии пальцами ног.