Вампир нажал следующую кнопку — соревнование юных оборотней-скаутов, парнишки меняют формы, но тут из темноты выскакивает человек. Он жутко хохочет, достает огнестрельное оружие и с садистским наслаждением расстреливает мальчишек. Пораженные серебряными пулями, скауты падают на землю. Они стонут, молят о пощаде, но киношный монстр безжалостен. Он медленно поднимает руку с пистолетом и, глядя на судороги несчастных, стреляет жертвам собственной злобы в сердце…

В Интернет Кирп не стал лезть, там человекофобия приняла вид массовой истерии…

Сопоставив сводки бюро статистики о возрастных и социальных группах заболевших, вампир схватился за голову. Решение проблемы плавало на поверхности. Его подозрения были неверны, осиновая болезнь не имела психосоматических причин, ею заболевали только поклонники фильмов ужасов!!!

Взгляд Кирпачека стал грустным и серьезным одновременно. Да, задача, возникшая перед ним, невыполнима. Искоренить зло в средствах массовой информации, кажется, будет невероятно сложно. Пожалуй, перевести их гемоглобиновый мир на хлорофилловую диету куда более простое дело.

Глобальность задачи придавила врача, размазав его по креслу. Нужно было посоветоваться, и единственный, с кем можно говорить откровенно, — хирург Гундарго.

По пути в больницу вампиру не повезло: угодил на митинг, проводимый партией «ЖИзнь. РОдина. ПЕНсилЬвания». Лидер организации, не подумав о том, какую аббревиатуру составят остряки из народа, с досады грыз когти, но было поздно: как ни винил себя почтенный гоблин, что не проверил название блока на предмет всевозможных сокращений, словечко крепко прилипло. Утешало только то, что дружественный пенсильванцам Единый блок левитирующих орков отличился куда сильнее его партии. Опять-таки острый народный глаз выхватил из названия то, что упустили руководители организации. Гоблин искренне радовался, слыша, как называют его политических соратников.

Митинг прошел не так торжественно, как ожидалось. Картину партийного единения разрушили извечные противники орков — гномы. Они в пику врагам устроили демонстрацию протеста. Подземных гномов тройным кольцом окружили полицейские гоблины. Прорваться сквозь такой заслон казалось невозможным. Кирпачек лихорадочно соображал, что же делать. Со стороны улицы имени Кощея Бессмертного заслон был слабее, а вместо гоблинов в заграждении стояли мелкие тролли. И Кирпачек громко, чтобы его услышало как можно больше народа, закричал:

— Ребята, нас тут в загон загнали, а там хоббитов целую машину в полицию повезли!

— Мужики! — тут же вскинулся кривоногий гном, потрясая мозолистой рукой, заросшей черной шерстью. — Нас, шахтеров, — в загон?!! Мы что, орки какие — своих бросать?!! А ну, пошли пацанов выручать!

Толпа радостно взревела и ринулась за своим вожаком к повороту на Кощея Бессмертного, смяв заслон троллей. Митинг плавно перетек в побоище, а Кирпачек, выбравшись из толпы, со всех ног помчался в больницу.

Доктор Гундарго проводил осмотр послеоперационных больных. Он надолго задержался у постели старенького дракона. Этого пациента с невероятными трудностями родственники доставили из глухой провинциальной деревушки.

— Нельзя вам вставать, — убеждал Гундарго впервые попавшего в больницу пациента.

— Дохтур, мне бы отлить? — попросил дедушка, оскалив огромную беззубую пасть в заискивающей улыбке.

Гундарго было потянулся к кнопке вызова санитарки, но вовремя вспомнил, что в целях экономии в больнице убрали все ненужные на взгляд экономистов излишества.

Хирург изрядно намаялся, проводя сложнейшую операцию на сердце, которое по размеру больше самого хирурга, но не пропадать же больному? Он вопросительно посмотрел на Кирпачека, и врачи сами отправились за суднами.

Драконы тоже вымирали и были настолько редкими гостями в больнице, что спасать их жизни приходилось ценой невероятных усилий. Не было ни подходящих операционных столов, ни инструментов. Сегодня Гундарго оперировал, позаимствовав у слесарей ножовку по металлу и стремянку, а на кухне тяжелый мясницкий тесак. Каких трудов персоналу стоило продезинфицировать такой нестандартный операционный набор, Гундарго представлял — санитарки все как на подбор: или мелкорослые ведьмы, или подрабатывающие после учебы студентки-вампиреллы. Суден для драконов тоже не предусматривалось. Врачи принесли четыре — все-таки дракон в четыре раза крупнее любого из пациентов больницы.

— Вот дедушка, это судна, — сказал Гундарго, — в них в туалет ходить будете.

— А какась? — спросил колхозник.

— И какась тоже, — ответил дракону Кирпачек, торопясь увести Гундарго из палаты.

— А какась ими пользуваются? — спросил дракон уже у закрытой двери. — Ох, есь твою меть, — выругался дедушка и, изловчившись, просунул лапы в судна. — Вонь те порядки какие! Ну и какась в них ходють?

Вопрос был риторическим, так как ответить дракону, даже если бы его услышали, никто не смог — из-за смеха, который свалил с ног и беседующих в коридоре врачей, и персонал больницы, и больных. Зрелище что надо! Дракон держался за стены двумя верхними лапами и осторожно переставлял нижние. Обутые в железные судна четыре нижних конечности разъезжались, а грохот стоял такой, что дракон сам настолько испугался, что его миндалевидные глаза стали квадратными, а черточки зрачков округлились.

Над деревенщиной долго потешалась вся больница, но этот же дракон стал причиной коллективных переживаний…

Как только больной смог расправить крылья, удержать его на месте было невозможно. Каждую ночь дедушка выбирался в окно и проводил время в городе: посещал дискотеки, катался на горках ужасов и не пропустил ни одного злачного места. Врачи убеждали его, что после операции на сердце противопоказаны такие нагрузки, но старый дракон в ответ только улыбался.

— Я, может, один-разъединственный раз в город-та и попал. Ведь помру когда-нибудь, а вспомнить мне нечего будет. Всю жизнь работал в колхозе, событий у нас там никаких. Теперь, если придет мой смертный час, что ж — так тому и быть, не жалко с жизнью будет распроститься, есь твою меть…

В одну из таких ночей его труп привезли полицейские. Дракон умер, катаясь на гравитационных лыжах. В открытых глазах умершего застыло блаженное выражение, беззубую пасть растянула счастливая улыбка.

— Главный врач нам за то, что отпускали послеоперационного больного в город, головы оторвет! — ужаснулся Гундарго, он в ту ночь дежурил в больнице. — Вы с него хоть лыжи снимите…

— Жалко старика, — вздохнул Кирпачек.

— Не надо жалости, Кирп, так умирают только обласканные Дракулой — спокойно, без мучений.

Мгновенная смерть… Хотел бы я также умереть — быстро, легко и в тот момент, когда занимаюсь любимым делом…

Сейчас дракон был еще жив, и врачи помогли ему разуться. Только закончили снимать судна с драконьих лап, как прибежала санитарка Яграфья, сообщив, что хирурга вызывают в приемное отделение — на «скорой» привезли попавшего в аварию демона. Совсем еще мальчишка, он переломал крылья, рентгеновские снимки не обнадеживали.