Каллад и Лотар дю Бек шагали по голым землям Сильвании. Все здешние жители были отмечены печатями суеверий, они пухли с голоду, а кости выпирали из-под иссохшей кожи, грозя вот-вот прорвать ее. Они являли собой телесное воплощение земли, на которой жили, земли с мертвыми деревьями и бесплодной почвой. Народ выглядел затравленным. Когда дварф и человек проходили мимо, крестьяне теснились на обочинах, хватаясь за свои талисманы и бросая вслед незнакомцам испуганные взгляды. Они не разговаривали. Каллад привык обмениваться новостями с прохожими, которых встречал в пути, но только не в этом адском краю. Местные были полностью погружены в себя, и на других времени у них не оставалось.

Указательный столб на краю дороги известил путников, что до следующей деревни еще две мили.

Сгущались сумерки, и соратникам нужно было найти угол для ночлега. В деревне, конечно, имеется трактир или постоялый двор, где сдаются комнаты, или хотя бы пивная, где можно прикорнуть. Холодало, и разбивать лагерь в чистом поле уже не хотелось. Провести ночь в теплой постели обоим спутникам казалось гораздо заманчивей.

— Прибавим шагу, — предложил Лотар. — Сейчас я с легким сердцем обменял бы еще полчаса на дороге на ночь у камина, менестреля и кувшин подогретого вина.

— Хм, а я бы согласился и на пару глотков приличной похлебки.

— Уже вдоволь наелся моей стряпни, а, дварф?

— Да уж.

В миле от деревни они миновали три пирамиды из камней, помеченные символом Морра. Один из курганов был значительно меньше других — очевидно, под ним лежал ребенок.

Путники остановились на минуту, отдавая дань уважения мертвым, и продолжили путь к поселку.

Окна всех домов, мимо которых они проходили, плотно закрывали ставни, хотя сквозь щели просачивался теплый свет очагов. Двери тоже не стояли нараспашку. В полях не паслась скотина, и по дворам не бегали собаки и кошки.

Каллада не покидало ощущение, что они идут по деревне проклятых.

— Что-то не нравится мне это место.

— Согласен. Отсюда будто высосали всю жизнь.

— Точно. Досуха.

Трактир ничем не отличался от любого другого здания. Окна были закрыты и зарешечены, хотя над трубой лениво вился дымок — значит, внутри кто-то находился. Дверь, однако, оказалась заперта.

Каллад постучал. Никакого ответа.

Он взглянул на стража границы, который только пожал плечами, и снова забарабанил по дереву кулаком в латной перчатке.

— А не высадить ли нам эту чертову дверь?! — крикнул дварф на всякий случай.

— Убирайтесь, — глухо ответили ему. — Мы не желаем впускать таких, как вы.

— Открывай, парень.

— Уходите, — упрямо повторил голос.

— Гримна тебя побери! Просто открой проклятую дверь, пока я не вышиб ее и не начал колотить по твоей голове!

Он ударил по деревянной панели возле косяка трижды, так что доска расщепилась.

— Пожалей нас! — взмолился голос. — Оставь нас в покое.

— Ерунда какая-то, дварф. Давай-ка и вправду уйдем. У этих людей явно есть причина не открывать дверь. Можно поспать и в конюшне, — сказал Лотар дю Бек.

— Все, что я хочу, — это миску горячего супа и местечко, чтобы кинуть мои старые кости. Кажется, я не так уж много прошу.

Тут они услышали скрежет отодвигаемого засова. Дверь приоткрылась на дюйм.

— Так ты не один из них?

— О чем это ты болтаешь, парень?

— Ты не… — Человек выглянул и уставился на дварфа и широкоплечего пограничника. — Нет, точно нет. Входите, живее. — Трактирщик распахнул створку и впустил пару внутрь, а как только они переступили порог, хозяин поспешно захлопнул и запер дверь.

Пивная была пуста. В очаге чуть теплился маленький огонек. Других посетителей не наблюдалось.

— Дело процветает, а? Неудивительно, если ты гонишь прочь всех клиентов.

— Люди не хотят выходить на улицу после заката, — ответил трактирщик, задвигая последнюю щеколду. — С едой у нас негусто, но есть немного бульона, чуток вчерашнего хлеба и эля столько, чтобы надраться до чертиков, если вы жаждете именно этого.

— Настоящее пиршество по сравнению с тем, чем мы питались последние пару недель.

— Тогда — добро пожаловать. Сейчас принесу выпивку. Присаживайтесь к огню.

— Спасибо. — Каллад стянул перчатку и протянул трактирщику правую руку. — Я Каллад Страж Бури, а этот долговязый парень — Лотар.

Хозяин потряс руку дварфа.

— Матиас Геснер. Чувствуй себя как дома, Каллад Страж Бури.

— Ты здесь один, Матиас? — спросил Лотар, расстегнув дорожный плащ и накинув его на спинку потертого кресла возле камина. Затем он сел и положил ноги на специальную скамеечку.

— Да.

На невзрачном лице Матиаса Геснера ясно читалась боль потери. Он был простым человеком, не привыкшим к вранью. Горе свое, как говорится в старой пословице, он носил в рукаве. Не требовалось большой проницательности, чтобы догадаться, что не всегда хозяин трактира был таким. Не так давно его заведение, без сомнения, являлось центром преуспевающей деревни. Но в этой забытой богами стране все меняется очень быстро. Взять, к примеру, те же засовы и ставни на окнах. Каллад вспомнил каменные курганы у дороги. Он не ошибся, подумав, что они попали в деревню проклятых. Эти люди живут во тьме из-за страха, что свет привлечет к ним внимание, а значит, и смерть. Они уже не верили в то, что свет удержит чудовищ на расстоянии, — вот в какие глубины отчаяния погрузились местные жители.

Принесенная хозяином еда была далеко не изысканной, но заморить червячка годилась. Матиас тоже подсел к огню. Трое мужчин ужинали в молчании, погруженные в собственные мысли. Хлеб был черствым, похлебка жидкой, но после дорожной провизии и эта скудная снедь казалась почти божественной. Эль оказался отличным — гораздо лучше, чем ему полагалось бы быть в такой глухомани.

Лотар со стуком опустил кружку на стол и довольный, облизнулся.

— Совсем неплохо.

— Вкус отменный, — согласился дварф. В бороде его запутались хлопья пены. Каллад утер рот и причмокнул.

— Мы варим его здесь, я и… — Трактирщик оборвал фразу.

Каллад не настаивал на продолжении. Он понимал, где находится: на территории мертвых.

Снаружи завыл волк, приветствуя серебряный серп луны тоскливой погребальной песней.

Где-то вдалеке его собрат подхватил скорбный протяжный зов.

От сознания того, что звери рыщут по округе, кровь Каллада холодела в жилах.

Матиас разом побледнел. Руки его дрожали.

— Скоро, — выдохнул он, прикрыв глаза.

Словно в ответ на предсказание трактирщика, затрещала дверь, и тот, кто колотил в нее, взмолился жалобным голосом: