– Ты будешь смеяться, но у меня нет телефона Дарьяра, а он вдруг уехал…

– Как это?.. – удивленно спросила она.

– Как – что?.. – моргнула я.

– Ну он бы не уехал просто так… – настороженно ответила. – Вообще ничего не сказал?

– Ничего. – Чувствовала себя так, будто мобильный номер Дарьяра предстояло еще заслужить, но у меня ни черта не выходило. Только я не сдавалась. – Мы были не вместе в тот момент… В общем, мне нужно срочно до него дозвониться, Карина, пожалуйста!

– Я сброшу тебе номер, – наконец, пообещала дизайнер, а я выдохнула.

Плевать, кто и что подумает. А я подумала, что многое принимала как само собой разумеющееся. У меня не было номера телефона моего Медведя потому что я думала, что это он во мне нуждался и всегда будет рядом, когда бы мне ни захотелось. Только я ошиблась. Мне нужно было заранее подумать о том, как его найти, если рядом его вдруг не окажется.

Наконец, мобильный пиликнул, и я поспешно набрала номер. Дар ответил не сразу. Но голос его мне ни черта не понравился.

– Ром, я же сказал, что позвоню тебе, – недовольно отозвался он на свое имя.

– Что случилось? – выдохнула я, чувствуя, как земля уходит из-под ног.

– Мне позвонил Ян. Дом отца полыхает…

– Почему ты не взял меня?.. – пискнула я.

– Ром, некогда было, – рыкнул он. – Я наберу, когда что-то узнаю.

И в трубке послышались злые гудки. Кажется, в номере я была уже не одна, но будто выпала в параллель, в которой все повторялось. Дар не мог меня оставит просто так. Он бы взял с собой. Ведь если что-то случилось, это наше общее теперь с ним дело…

– Я же должна быть рядом… – прошептала я, пялясь в окно, но тут меня отгородила Лара:

– Ром, эй…

– Мне надо ехать, – решительно развернулась я, – дом его отца горит!

Но Лара не пустила, перехватив под руку:

– Ром, стой. Не надо никуда ехать! – воскликнула так яростно, что я аж растерялась. Но тут же успокоила дыхание и со свойственной ей рассудительностью продолжила: – Дай ему время все выяснить. Мужчины в такой обстановке не могут думать ни о чем. Уверена, он не хотел бы тебя обидеть сейчас. Останься тут.

Она поймала мой взгляд и не отпускала до тех пор, пока я не сдалась. Может, действительно надо выдохнуть и не нестись напролом, как я привыкла? Но внутри все просто срывалось от требования действовать. Разве хотела бы я остаться в такой ситуации одна? Нет, черт возьми! Я бы бежала к Дару прежде всего, а потом уже вместе мы бы срывались куда-то что-то выяснять!

– Жди здесь, ладно? Мне надо ненадолго выйти к гостям, но я скоро вернусь. Рома, слышишь?

– Да, хорошо.

Сил не стало. Я просто прошла в кресло возле окна и уставилась на город. Вечерело. А с высоты этажа Москва оказалась очень красивой. И в душе снова зашевелилась тоска. Я любила смотреть на город с высоты своей комнаты в детстве. У нас была квартира на самом верху здания – отец не любил жить близко к земле. А я помнила этот постоянный гул, доносившийся снизу – будто кровоток бежал по венам большого города. Я любила его не меньше, чем тишину леса. Потому что звук и тишину можно заметить, только когда они рядом, рождаются один из другого… И не могут один без другого.

Мне не нужна свобода от Медведя. Я бы и дальше продолжала ему объяснять, что мне нужно просто больше пространства, но в любой ситуации я выберу его.

Подумав немного, я написала Дарьяру сообщение:

«Позвони, пожалуйста, быстрее. Я очень хочу к тебе».

* * *

Из всего пути в поселок я помнил только Ромкин звонок. Влетев в поселок, не сбавляя скорости мчался к дому отца. Чем ближе становилась цель, тем больше округа затягивалась дымом. Через плотную завесу я видел всполохи мигающих красных огней, слышал гул голосов…

Машину пришлось бросить на дороге. Я бросился к дому отца, пробираясь через машины и жителей поселка, собравшихся на пожар. Огня не было видно – сплошной дымный туман.

– Дарьяр, – услышал голос Яна, когда мне удалось добраться до ворот, – Дар, не ходи! – Он оказался рядом, схватил меня за плечи. – Там еще горит!

Но меня вдруг накрыло такой бессильной яростью, что в башке потемнело. Я сбросил его хватку и бросился во двор. Огонь охватил весь дом, и он страшно переливался в сумерках углями. Со всех сторон его тушили пожарные, лилась вода и шипело раскаленное железо… А я замер и медленно осел на колени.

– Дар, – подошел Ян. – Я когда прибежал, уже полыхало все, и в дом было не зайти.

А у меня в ушах стоял треск и вой пламени. А еще – последние слова отца. Он будто знал… Знал, что я попал под чары ведьмы с особенным даром.

– Где Нинор? – глухо спросил я у Яна, впервые всмотревшись в него. Весь перепачкан сажей, вспотевший так, будто его поливали вместе с домом, и ладони перемотаны. – Ты что, обжегся?

– Нормально, – отмахнулся он. – Нинор не видел.

– Черт…

Жар от дома был едва выносим. Но я не мог пошевелиться. Казалось, внутри все выжигало вместе с домом. Слышал, что Ян звал меня, но я не реагировал.

– Дарьяр… – На плече сжались жесткие пальцы. – Пойдем. – Я повернул голову и посмотрел на Горького. Он кивнул, щурясь на пламя. – Есть кое-что для тебя…

Я поднялся на ноги и прошел за ним к воротам. Народу все еще было много, никто не желал расходиться. Оно и понятно – они не только в неведении, что случилось в правящим, но и не понимают, что дальше. Я ловил на себе тревожные взгляды, но отводил глаза – не до этого. Мы выбрались на дорожку перед домом, и Горький обернулся, награждая взглядом Яна, следующего за мной.

– Он свой, – мрачно постановил я.

Горький кивнул.

– У меня тут чистосердечное признание в убийстве, – указал взглядом на полицейскую машину с мигалками. Но, видя, что я надежно парализован новостью, сцепил зубы, вздохнул и сам направился к машине. Боковая дверь плавно отъехала, являя нам молодого оборотня в наручниках. – Я подумал, ты захочешь поговорить.

Парня вытащили из салона и поставили передо мной. Он показался знакомым. Пялился на меня хмурым взглядом, но рта открывать не собирался. И тогда Давиду подали планшет с бумагой поверх:

– Роман Дибров, двадцать два года, член общины… – И я сразу его вспомнил – сын той самой продавщицы. А Горький продолжал: – Утверждает, что Вирран Стужев принудил