Егор припарковал свой внедорожник прямо у входа в подъезд моего дома. И явно ожидал меня, потому что вышел из салона и встал, прислонившись к капоту и скрестив руки на груди, как только Никита остановил машину рядом. Я неуверенно взглянула на Никиту. А вот он как-то хищно улыбнулся, погладив синяк у виска. Почти незаметный, но я сразу обратила на него внимание. Никита отмахнулся от моих вопросов, сказав, что ударился о шкаф. Тогда его слова показались двусмысленными. Похоже, шкаф, об который ударился Никита, ожидал нас возле подъезда.

– Эй, не волнуйся, пора уже его поставить на место, – Никита сжал мою ладонь и первым покинул салон автомобиля.

Я последовала его примеру, хотя пальцы подрагивали в нервной дрожи. Егор же действительно шкаф, любитель потягать железо. Как бы не завершить день в больнице. Обогнув машину, я вцепилась в локоть Никиты.

– Может, не надо, – жалобно протянула я.

– Всё будет хорошо, – уверенным голосом заявил он, и его уверенность сразу передалась и мне. По крайней мере, трястись я перестала.

Егор выпрямился, он не сводил разъярённого взгляда с моих рук, сжимающих локоть Никиты.

– Я же предупреждал, – проскрежетал он, взглянув теперь на Никиту.

– Тогда у нас получился какой-то односторонний диалог, не находишь? – недобро усмехнулся Никита, подтвердив мои догадки о причине возникновения синяка. Он осторожно расцепил мои пальцы с локтя и мягко попросил: – Отойди.

Какое отойти?! Он что, серьезно? Но Никита смотрел в мои глаза твердо, а потом настойчиво подтолкнул меня в сторону, на что я послушалась, отступила от него на пару шагов.

– Никакой это нахрен не диалог, – Егор решительно двинулся к Никите. – Я чётко сказал, что тебе надо сделать.

Кажется, я вскрикнула до того, как Егор занёс кулак для удара, в очередной раз посетовав на то, что не встречалась с каким-нибудь сисадмином или игроком в шахматы. Никита весь подобрался, подавшись вперед и сжав перед собой кулаки. И вот тогда я поняла, почему он ничуть не волновался.

Егор казался неуклюжим медведем, бросающимся на юркого барса. Никита отступил в сторону, отводя удар Егора. А следом сделал шаг вперёд, нанося свой удар. Стремительный, казавшийся тычком под челюсть, но мощным. Голова Егора запрокинулась, он отступил назад, всплеснув руками. И, наверное, упал бы, если бы не оперся спиной на капот своей машины.

Но здравый смысл ему отказывал, поэтому, встряхнувшись, Егор вновь рванул вперёд. На этот раз Никита перехватил руку Егора, вывернул её ему за спину. Совсем как Иван Илларионович тогда. Егор закричал, да так нелитературно, что мне стало за него стыдно. Никита прижал Егора со спины к машине. Лицо его было спокойным, сосредоточенным, хотя в глазах горел адреналин, даже азарт.

– Слушай меня внимательно, – начал он. – Ты своё счастье проморгал. Кристина к тебе и без меня после твоих косяков не вернулась бы.

Егор дернулся, бросив на оппонента свирепый взгляд через плечо.

– А если будешь продолжать её доставать, – тут Никита сделал довольно угрожающую паузу. – Мы отследили твои махинации со счетами Кристины.

Я постаралась сохранить лицо спокойным, чтобы не испортить игру Никиты. Потому что ничегошеньки мы не отследили. Я ещё даже не съездила в банк для написания заявления. А причастность Егора к пропаже денег – лишь мои догадки. Но сейчас Егор выдал себя с потрохами испугом и резкой бледностью.

– Не вынуждай её писать на тебя заявление в полицию, – на этих словах Никита отпустил Егора и отступил назад. Хотя настороженность его не покинула.

Егор, потирая плечо, выпрямился, взглянул хмуро на Никиту, потом перевел тоскливый взгляд ко мне.

– А вообще, тебе бы на курсы самообороны походить, – поняв, что Егор не собирается нападать, Никита чуть расслабился, подошёл ко мне и взял за руку.

Егор кивнул, соглашаясь с Никитой, появилось в его взгляде нечто похожее на уважение. Не сказав больше ни слова, он сел в машину и уехал.

– Одну проблему решили, – Никита обнял меня за плечи и повёл к подъезду. А я наконец выдохнула с облегчением.

/Никита/

– Заходите, чувствуйте себя как дома, – я распахнул дверь своей берлоги перед Кристиной. Тиран топтался у её ног, подозрительно принюхиваясь к новому месту.

Дача у меня вполне обычная: двухэтажный домик из красного кирпича. Кухня, гостиная, душевая на первом этаже и две спальни на втором. Ничего особенного, но я любил проводить время здесь, рыбачить на озере неподалеку, гулять в лесу и лежать вечерами в гамаке под яблонями за чтением интересной книги.

Анжела не любила отдыха на природе, а Кристина наоборот была в восторге от возможности выбраться за город и не скрывала этого.

– Спальня наверху, правая дверь, можешь переодеться там и разложить вещи.

Кристина наконец вошла, с любопытством осматриваясь. А вот Тиран ринулся обнюхивать новые владения. Мебель здесь была в основном из дерева, обработанная только лаком. Простой гарнитур на кухне. Обеденный стол в гостиной, здесь же диван с телевизором. Я предпочитал переносить приёмы пищи на улицу в беседку.

– У тебя здесь классно, – вынесла вердикт Кристина. Она подбежала ко мне, обвила руками грудь, прижавшись к плечу щекой. На губах моей писательницы сияла улыбка, и, кажется, я мог бы любоваться ею вечно. Вот только любопытная хозяйка улыбки убежала осматривать второй этаж.

– Ну что, дружище, располагайся, – сообщил я коту, семенящему за мной на кухню. – Только туалет чур на улице, – на что кот фыркнул.

День проходил замечательно. Мы прогулялись по окрестностям, а под вечер решили пожарить мясо на гриле. Пока я занимался подготовкой гриля, Кристина шинковала салаты, Тиран инспектировал округу. Быстро справившись, она засела в уличное кресло с блокнотом и ручкой. И пропала для мира на полтора часа.

– Что хоть пишешь? – я накинул на её плечи плед, ведь уже наступала вечерняя прохлада.

– Дописываю завершение своего романа, – Кристина хитро улыбнулась. – Прочитать?

– Читай, – я занял кресло возле неё, приготовившись слушать.

Анни взволнованно переступает с ноги на ногу, ожидая вердикта теста. Прошло три недели с той близости, разделившей её отношения с Крауном на "до" и "после". "До" были неопределённость, влечение, договор, а "после" пришли ревность, чувства, любовь. Это были замечательные три недели, которые Краун почти не отпускал её от себя. Но, кажется, её маленький рай вот-вот развеется, исчезнет.

– Положительный, – шепчет Анни, сжимая полоску теста в дрожащих руках, а глаза щиплет слезами. Она не знает, как отреагирует Краун. После того единственного раза он больше не пренебрегал предохранением. Анни сомневалась, что он будет рад ребёнку.

– Анни? – раздается стук в дверь. Она не ожидала Томаса так рано. Он говорил, что вернётся сегодня позже. – У тебя всё в порядке?