Ческу поглядел на свою «подушку».

– Да… Джоанна уламывает меня стать отцом.

– Все по-честному, – отметила его подружка. – Мы бросили монету, и ты проиграл.

– Я становлюсь слишком старым, чтобы валять дурака. Надо бы подписать постоянный контракт с Рэндоллом. – Он приподнял Джоанну, поставил на ноги (а мышцы никуда не делись) и поплелся на кухню за остатками саке. И оттуда крикнул:

– Что будем делать, если Молот долбанет?

– Главное не оставаться здесь, – ответил Стоунер и добавил: – Вообще нужно держаться подальше от побережья… от любого побережья. Думаю, комета влетит прямо в океан. Принеси-ка мне пивка.

– Ага.

– У тебя вроде завалялась карта тектонических разломов Калифорнии?

Ческу был уверен, что она находится где-то поблизости, и тотчас принялся шарить на буфетных полках.

– Хорошо бы иметь байк типа того, на котором я гонял в Мексику, – заявил Фрэнк. – Четырехтактную «хонду». Достать запасные части к ней – не проблема. – Он замолчал, мысленно исследуя открывающиеся возможности.

Стоунер, Джоанна и Ческу знали друг друга уже довольно давно. Им не требовалось говорить, только чтобы заполнить паузу. Хотя Марк часто молол языком.

– А сейчас подумайте: наступит время беспорядков и грабежей. Ливни, цунами, землетрясения… общественные службы будут уничтожены, полиция тоже. Пожалуй, где-нибудь за городом я припрячу некоторое количество бензина и запасные части к байку, – там, где никто не сможет их обнаружить и украсть.

– Оружие?

– Я привез из Вьетнама сувенир. Незарегистрированный.

– Я – тоже. – Марк бросил поиски карты. – Понадобится сифон для перекачки топлива. Скоро на улицах можно будет без труда найти брошенные тачки…

– У меня он всегда с собой.

– Почему бы нам не собраться вместе, когда мимо Земли будет проходить голова кометы?

Фрэнк помедлил с ответом.

– Даже если ничего не случится, – вмешалась Джоанна, – комета нам гарантирует великолепное зрелище. Закатим вечеринку. Может, и Лилит придет.

Стоунер погрузился в размышления. Он не бросался обещаниями, но комета из области фантастики переходила в сферу реальности. А Марк был хорош в драке, но на парня нельзя было целиком положиться, да еще это его новое приобретение – пивной живот… По мнению Фрэнка, он служил показателем расхлябанности. Но…

– Ладно. Давайте сделаем так: возьмем спальники и в ночь перед встречей Земли с Молотом отправимся на Малхолланд.

Марк торжественно приподнял чашку с саке.

– Отлично. Только зверское цунами сможет достать дотуда. Хотя, ежели понадобится, мы легко сойдем с дороги. – Ему было бы неуютно, если б он, не приводя собственных доводов, покорно соглашался с предложениями приятеля.

Мысли Фрэнка были заняты Джоанной. Вряд ли Ческу сумеет защитить ее. А она сама – с ее самоуверенностью и знанием кунг-фу, вероятно, решила, что сможет постоять за себя.

Эйлин понадобилось почти полминуты, дабы осознать, что на краю ее письменного стола, сидит мистер Корриган и пытливо смотрит на нее. Она выпрямилась, и ее пальцы замерли на клавиатуре. Казалось, она внимательно изучала голую стену перед собой… и вдруг обнаружила на переднем плане своего начальника.

– Слушаю, – произнесла она.

– Привет, – отозвался он. – Что скажете?

– Не знаю, босс.

– Примерно месяц назад я готов был поклясться, что вы влюблены. Приходили на работу невероятно бодрая, а иногда выглядели смертельно усталой, но просто сияли. Я считал, что ваше увлечение снизит вашу работоспособность – но ошибся.

– Да, это любовь, – призналась Эйлин и улыбнулась. – Его зовут Тим Хамнер. Он богат до неприличия. Хочет, чтобы я вышла за него замуж, он мне вчера вечером сделал предложение.

– Гм, – неодобрительно хмыкнул Корриган. – Главный вопрос, естественно, в следующем: не схлопнется ли сделка в случае вашего увольнения?

– Это было первое, о чем я подумала, – ответила она, задумчиво посмотрев на босса, – и он так и не смог понять, что означает ее взгляд.

– Профессиональный риск, – живо отметил он. – Вы любите мистера Хамнера?

– О… да… Но… ерунда! Я уже приняла решение и вовсе не обязана прыгать от счастья.

И Эйлин свирепо набросилась на пишущую машинку, а Корриган почел за благо вернуться в свой кабинет.

Она звонила ему трижды, прежде чем застала его дома.

– Тим? Извини, но ответ отрицательный, – выпалила она.

Долгая пауза, а потом:

– Ясно. Можешь объяснить почему?

– Попытаюсь. В общем… тогда то, чем я занимаюсь, будет выглядеть глупо.

– Не понимаю.

– Как раз перед тем, как мы познакомились, я стала помощником генерального директора.

– Я в курсе. Послушай, если ты боишься потерять независимость, я высыплю тебе в карман… допустим, сто тысяч долларов, и твоя независимость не пострадает.

– Я так и думала. Прости…. Но дело как раз во мне. Мне придется менять слишком многое. Я сама добилась всего и горжусь этим. И не хочу отказываться от достигнутого.

– Ты собираешься и дальше работать? – выдавил Хамнер с трудом (и почему он не сразу сообразил, что мгновение назад ляпнул бестактность). – Ладно.

Эйлин представила себе картинку: каждое утро ее на фирму к Корригану доставляет лимузин. С шофером. И рассмеялась.

А затем все пошло кувырком.

Колин читала книгу в мягкой обложке. В волосах – бигуди. Она включила стереосистему, и временами в такт музыке ее пальцы барабанили по столику возле кресла.

Фред тоскливо пытался догадаться, что она слушает. А что читает, он знал. Название он не различил, но на обложке была изображена женщина в длинном развевающемся одеянии, а за ее спиной – замок с единственным светящимся оконцем. Готические романы одинаковы – что внутри, то и снаружи.

Бигуди не вызывали у Фреда возражений: девушка и в них выглядела хорошенькой.

Половина его радости заключалась в предвкушении: скоро они встретятся, обязательно.

Иногда чувство вины делалось невыносимым. И тогда Лорена охватывало безумное желание уничтожить телескоп и покончить с собой прежде, чем он успеет причинить ей вред. Но это действительно безумие. Так или иначе, через пять недель он, Фред, будет мертв, и Колин тоже. Как бы худо он с ней ни поступил, все будет преходяще и сделано во имя любви.

Да. Он страстно тосковал по девушке, за которой наблюдал с помощью телескопа. Он подкручивал маленькие колесики, делая изображение более четким, резким, и его пальцы дрожали. Но сейчас еще слишком рано.