– Все, что работает. И патроны, если у вас есть.

– В основном у нас девять миллиметров. В Европе такие пистолеты легче достать.

– Меня устраивает.

– Вам нравится «глок»?

– Это все, что у вас есть?

– «Глоков» у нас больше всего. Семнадцатый «глок», совершенно новый, если вы хотите взять пару.

– И по сотне патронов на каждый пистолет.

Серб немного помедлил, а потом кивнул.

– Сейчас я уточню цену.

Он встал и вышел за дверь.

И запер ее за собой.

На секунду я посчитал щелчок замка вполне естественным, в стиле драмы плаща и кинжала, которую мы наблюдали с самого начала, начиная с гнома за стойкой ломбарда. Такие предосторожности в конце подобной операции могли показаться некоторым покупателям нормальными, возможно, даже волнующими, намекающими на наличие других замков и ключей, помещений, заставленных коробками, набитыми оружием в сочащейся смазке.

Но уже в следующее мгновение я решил, что запертый замок – это уже слишком. До сих пор мы были равными партнерами на переговорах; обе стороны стараются вести себя наилучшим образом, но полны сомнений и тревоги, как при покупке подержанной машины, но все происходит подчеркнуто вежливо.

Однако никто не запирает покупателя в комнате. Тем более в самом начале игры.

Поэтому третья секунда ушла на то, чтобы понять: что-то пошло не так. Знакомый холод ударил мне в лицо, шею и грудь, потом я перевел взгляд на Кейси Найс, что только повышало ставки, потому что она смотрела на меня. И тогда я начал мысленно оценивать факторы, с которыми нам придется иметь дело, в чистом виде на автопилоте, в задней части мозга: стены, дверь, окно, четверо парней снаружи, и на четвертой секунде: кто и почему хочет нанести удар, что только ухудшило ситуацию.

С точки зрения сербов мы покупатели, и ничего больше. Конечно, следовало подумать и о совершенно диком варианте – мы могли оказаться агентами ФБР, которые приехали сюда по обмену из Америки для работы по совместительству в Лондоне, возможно, вместе с лондонскими полицейскими, находящимися сейчас в Нью-Йорке, Лос-Анджелесе или Чикаго. Но все же такую возможность трудно рассматривать всерьез. Значит, мы покупатели вроде наркомана, договаривающегося с одним из дилеров, или желающие получить проститутку. Но клиентов обслуживают, а не запирают на ключ. Иначе заведение очень скоро прекратит свое существование.

Тогда почему? Оставались только две возможности. Первую из них я отбросил в течение пятой секунды. Может быть, «Мальчикам Ромфорда» под силу поднять общую тревогу, назначить цену за наши головы, разослать описания по своей сети… Может быть, у Чарли Уайта на столе стоит красный телефон, как в Овальном кабинете, по которому он звонит другим боссам, предварительно проглотив гордость… Может быть, в данном случае он готов принять помощь от всякого, кто захочет ее оказать…

Или, в течение шестой секунды, имеет место вторая возможность, которая содержалась в словах О’Дея, произнесенных на конференции, проведенной сразу после нашего ужина с барбекю.

Сербская мафия на западе Лондона или старомодная английская банда на востоке. Согласно МИ-5, Карел Либор был занозой в заднице для обоих.

Для обоих. И тогда операция могла оказаться общей. Совместное предприятие. Союз, заключенный на определенное время. Общие цели, общая выгода, обмен информацией. Котт и Карсон в полной безопасности, весь Лондон под контролем, от востока до запада, как линия Дистрикт. Какой будет цена? Твердая рука, верный глаз и патрон калибра.50 – это очевидно, но и деньги – почти наверняка. Очень много денег. И вновь слова О’Дея.

Эти люди не стеснены в средствах. Они не ищут оптимальных решений. Им нужно чего попроще и поскорее, и бюджет им это позволяет.

В любом случае – наемники или равные партнеры, – они заперли нас с вполне определенной целью. И цель эта состоит в том, чтобы удерживать нас здесь до события, которое должно произойти. Почти наверняка до прибытия третьих лиц, которые предъявят на нас свои права. Например, лицо, имеющее личный интерес. Эскорт для пленных. Малыш Джоуи, и наверняка вместе с большим отрядом бойцов. Он приедет на «Бентли», а с ним другие машины, в том числе «Ягуар», и не менее одного черного фургона.

Для нас.

Паршивое дело.

– Мы попали в ловушку? – спросила Кейси Найс.

– У нас есть немного времени.

– Сколько?

– Я не уверен. Но Лондон велик, пробок много, а мы находимся на другом конце города. Они должны собрать небольшой конвой. А это не меньше десяти минут, даже если они наготове. Затем им нужно сделать большую дугу на север или ехать через центр. Ист-Энд, Вестминстер, Паддингтон. Возможно, у нас есть час. Или даже больше. Скорее всего, примерно девяносто минут.

– И что нам делать?

– То, что необходимо.

– Ты можешь выбить ногой дверь?

Деревянная дверь была массивной, а возраст сделал ее еще более прочной, к тому же она надежно сидела в раме.

– Я мог бы сделать это снаружи, – сказал я. – Наверное. Но только не изнутри.

– А окно мы можем разбить?

Окно не было викторианским оригиналом. Его сделали в тридцатых годах двадцатого века в качестве замены и усилили при помощи достижений науки. Оно не требовало особого ухода, потому что было из алюминия или какого-то гальванизированного металла, достаточно прочного, чтобы выдерживать тяжесть большой стеклянной панели, обеспечивающей больше солнечного света. У него имелось еще одно достоинство: средний человек мог вылезти через разбитое стекло наружу. А стекло показалось мне самым обычным.

– Пожалуй, нужно попытаться, – сказал я.

– Но куда оно ведет? – Кейси Найс ответила на собственный вопрос, выглянув наружу и прижав нос к стеклу; окно выходило на сплошную кирпичную стену. – Переулок. Довольно длинный и узкий. Похоже, он закрыт с двух сторон, и мы окажемся в ловушке. Если только там нет заднего окна, ведущего в другое здание. А дальше мы сможем выйти через дверь.

– Сейчас об этом не стоит тревожиться, – сказал я.

– А когда начинать?

– Сначала подождем. Пять минут. Возможно, мы ошиблись. Возможно, это лишь избыток энтузиазма. Может быть, он вернется и сообщит нам цену.

* * *

Мы ждали. Прошло пять минут. Серб не вернулся, чтобы сообщить нам цену. По другую сторону двери царила тишина. Никто не занимался там ремонтом автомобилей. Тут я совершил серьезную ошибку. Мне показалось, что механиков отослали, чтобы без помех заключить сделку по продаже оружия. Однако они хотели, чтобы никто не узнал о том, что нас поймали.

Неверная интерпретация деталей, пропущенные следственные связи – и риск становится серьезным.