— А вы, простите…

— Что?

— Ваше имя?

— Вот. Меня уже никто не помнит! А ведь я Ирэн Можаева!

— Да ну! То есть простите.

Коля прекрасно помнил, как его мама буквально сходила по этой Ирэн Можаевой с ума. Как она одевается, как поет, как понимает женскую душу! Лицо Ирэн мелькало по телевизору чуть ли не каждый день, ее приглашали в самые популярные передачи и на все юбилейные концерты. Ей сейчас лет тридцать пять — тридцать шесть. Сорока еще нет, это точно. Но как же она располнела! И совсем исчезла с экрана.

— Что смотришь? И тебя это ждет! — зловеще прошипела Ирэн. — Да, я толстая корова! Меня уже никуда не приглашают, более того, я не могу выступать как Ирэн Можаева! Подлец Левка отсудил у меня псевдоним! Мол, это он его придумал!

Коля подумал, что у «подлеца Левки» не такая уж богатая фантазия. Ирэн, и вдруг Можаева.

— Простите, а как ваше настоящее имя?

— Ирина Васькина. По мужу Шантель.

— Ирэн Шантель — это же здорово! Куда лучше, чем… Простите.

— Ничего. Когда мы встретились с подлецом Левкой, я была Васькиной. Потом стала Ирэн Можаевой, а потом мы поженились. Я знаю, что ты думаешь. Вот сидит толстая жадная тетка, которая охотится за бывшим мужем и вымогает у него деньги. Но у меня же от него ребенок! Он, мерзавец, нарисовал себе такую официальную зарплату, что просто смешно! Он жадный, жадный, жадный! Я не так много прошу. Хотелось отправить девочку в английскую школу, как все нормальные люди делают. — («Неплохой аппетит у всех нормальных людей!») — Она должна изучать язык за границей. Я мать, я должна подумать о ее будущем. А он отец. Он просто обязан мне помочь. Ведь как все красиво начиналось! Он любил меня, безумно любил! Все любили. А как ухаживал? Я знаю, у него нет постоянной женщины. — Ирэн подняла на Колю свои замечательные глаза: — Еще джина налей.

«Сейчас напьется и начнет изливать душу», — подумал Коля и посмотрел на часы. Его время истекло, уже одиннадцать.

— Ирина, вы меня извините, но я опаздываю на поезд.

— Как на поезд? Подлец Левка и тебя ограбил? Ты что, даже машину себе не в состоянии купить?

— Я провожу вас, — решительно сказал Коля. Она снова вцепилась огромными ногтями в обивку дивана:

— Господи, как же мне не хватает общения! С тех пор как меня выписали из клиники, я просто схожу с ума от тоски!

— Ирина, мне пора, — мягко напомнил Коля.

— Да-да, — она вытащила ногти из синего велюра, нехотя поднялась. Пошла к дверям, не переставая при этом говорить: — Ты думаешь, куда же она дела деньги? Ведь Шантель ей так много оставил! Квартиру, машину, дачу. И все эти концерты, которые тоже принесли немало денег. Но у меня была такая жуткая депрессия! Такая депрессия! Я была как помешанная! Мне надо было лечиться. В хорошей клинике за границей, где лечатся все нормальные люди. — Коля снова подумал про аппетиты «нормальных» людей. Не так уж местами плоха и отечественная медицина. Платными, разумеется, местами. А Ирэн все не унималась: — Я уже почти все потратила! Лечение такое дорогое. Да, признаюсь, что хотела отправить девочку в Англию, чтобы снова лечь в клинику. В Швейцарии. Там у меня единственная подруга. И раз это Лева меня довел до такого состояния, почему бы ему не заплатить? Мою подругу тоже довел муж. То есть это из-за него она впала в глубокую депрессию.

Ирэн уже была близко к прихожей. Коле оставалось сделать последнее усилие.

— Он занимался большим бизнесом, а это всегда опасно. Кому-то перешел дорогу, и вот вам, пожалуйста. У них украли ребенка. Девочку. Пригрозили, что если не выполнят все условия, девочку убьют. Представляете, что это такое для матери? У меня тоже растет дочь, и я прихожу в ужас, когда думаю, что было бы, если бы с ней это случилось?! Ведь они почти ровесницы. И тоже зовут Аней. Ведь они выполнили все условия, но девочка… Ее так и не вернули. И вот бедная мать практически сошла с ума.

Коля уже отпер дверь. Ирэн шагнула за порог:

— Но Виктор Петрович Фонарин — это не Лева. Он до сих пор необыкновенно щедр.

Одним махом Коля втащил ее обратно в квартиру, откуда только силы взялись!

— Одну минутку, Ирина. Хотите еще джина?

— Как-как? — слегка оторопела она.

— Видите ли, мне тоже не хватает общения. Мы, артисты, в сущности одинокие люди.

Прикинув, он решил, что еще полчаса может урвать. Приедет к самому отправлению поезда, ничего страшного.

— Да-да! Как ты меня понимаешь!

Через минуту Ирэн Можаева снова надежно запустила свои огромные ногти в синий велюр. Коля Краснов принес еще одну бутылку джина, присел рядом и направил разговор в нужное русло:

— Значит, вы впали в глубокую депрессию после развода…

— Нет, после крушения моей артистической карьеры.

— Да-да. Впали в депрессию и нашли хорошую клинику в Швейцарии, где вас взялись вылечить. В этой клинике вы познакомились с женщиной, которая тоже, судя по всему, недавно развелась. С бизнесменом Виктором Петровичем Фонариным. После того как в их семье случилась трагедия. У них украли ребенка, и девочку так и не вернули.

— Да, она погибла! Ужасная трагедия!

— Девочку звали Аней.

— Как и мою дочь. Она умерла. То есть дочь Маши Фонариной. Нет, что я такое говорю! Он Фонарин, а она Преображенская. Мария Преображенская. Конечно, она не захотела взять фамилию мужа! Более того, девочка тоже носила фамилию матери.

«Анна Викторовна Преображенская», — Коля тут же вспомнил, как открыл паспорт жены при подаче заявления в ЗАГС. Внимательно посмотрел на Ирэн:

— Да вот, кажется, не умерла.

— Что ты говоришь?! Где же она? — безразлично спросила Ирэн, рассчитывая перевести разговор на свои проблемы.

— У папы. Значит, он не любовник ее, и никогда им не был. Он ее отец. Но почему? Отчего?

Он вскочил с дивана, забегал. Представил вдруг, что пришлось пережить Еве, то есть Ане Преображенской, после того как ее похитили. Тут есть отчего замолчать навсегда! Но почему Ева подумала, что если он узнает правду, то будет всю жизнь ее презирать? Как же ее жалко-то! Как жалко! Он просто не может уехать сейчас, когда знает правду и когда еще не поздно все исправить. Хотя бы поговорить с ней. Ведь им обоим после этого станет легче, и она, возможно, будет вести себя по-другому.

Коля Краснов посмотрел на часы. Начало двенадцатого. Выбор небольшой: или на вокзал, или к Фонарину, отношения выяснять. К тестю. Когда подумал об этом, вдруг стало смешно: папы не было на свадьбе. Да был он там! Был! Но почему скрывал, что Ева — его дочь? Зачем надо было все эти годы выдавать ее за свою любовницу? Может, Виктор Петрович до сих пор боится повторения трагедии? Ведь он до сих пор занимается крупным бизнесом, имеет врагов, конкурентов.