— Ты говоришь разумно, дочь моя, но…

— Святой отец! Я так рада, что вы находите слова мои разумными! — нежно вскидывая на монаха лучезарные глаза, улыбнулась севаста. — Стало быть, вы не станете возражать против скорейшего отъезда?

— Пожалуй, нет.

— Вот и замечательно! Я верила, что найду в вас не только духовного пастыря, но и истинного патриота нашей державы и, смею надеяться, моего доброго друга. — Никотея собралась было уходить, но вдруг остановилась и достала из рукава свернутый пергамент. — Это распоряжение об освобождении графа и его людей из-под стражи и о зачислении их в мою свиту. Несколько минут назад оно подписано архонтом. Надеюсь, вам не составит труда передать этот рескрипт по назначению?

— Архонт все же подписал его? — с трудом скрывая радость, кивнул Джордж Баренс. — Но, быть может, ему еще не донесли, что мессир рыцарь — родственник короля обеих Сицилий?

— Я понимаю ваши сомнения, святой отец. Ни рыцаря, ни его спутников не станут более преследовать. Архонту донесли о прискорбном родстве мессира Вальдара, однако я заверила дядю, что тот порвал с семьей и, приняв крест, вступил в рыцарское братство под чужим именем как раз затем, чтобы скрыть свое происхождение из преступного стана Отвиллей.

— И что же?

— Мои слова убедили архонта, — кротко потупилась Никотея. — Воистину, Господь благоволит правому делу.

* * *

Лес закончился, сменившись унылыми предгорьями, усеянными великим множеством желтовато-белых валунов, испещренных, точно язвами, небольшими кавернами. Местные жители утверждали, что некогда Гермес, развлекаясь, украл священную отару у царя Сартака. Но тот, возмущенный до глубины души злодейством озорного бога, взмолился, прося Зевса покарать обидчика. И когда Гермес, затолкав в мешок несчастных животных, расправил крылья на сандалиях, пытаясь взлететь, владыка Олимпа превратил овец в камни. Мешок не выдержал подобной нагрузки, и камни рассыпались, одарив предгорья огромной каменной отарой. Пристыженный вестник богов был вынужден, понурив голову, вернуться на Олимп, а царь Сартак возблагодарил Зевса за исполнение его просьбы. Правда, с недавних пор овец в легенде похищали демоны, а наказывал их Илья Пророк, но на участи каменных мериносов это никоим образом не отразилось.

Михаил Аргир погонял коня, спеша до заката успеть въехать в городские ворота Херсонеса. Несмотря на утреннее кораблекрушение, он ощущал душевный подъем и чувствовал себя настоящим счастливцем. Еще бы! Господь, похоже, благоволил ему. Утром он остался жив, хотя шансов пойти на корм рыбам было несравнимо больше. Затем ему посчастливилось встретить рыбарей, оказавших гостю первую помощь. Потом сицилийцы любезно одолжили ему прекрасных коней, мечи и некоторую сумму денег. Затем — пасечник с сыновьями, спасшие его от мук голода, а заодно и сообщившие весть, радостнее которой Михаил Аргир не мог себе и вообразить. Никотея жива и находится в гостях у своего дяди, архонта! Ну разве он не счастливец? Разве Господь не милосерд?

— Помогите! — раздалось откуда-то поблизости. — Грабят!

Михаил Аргир натянул поводья, останавливая скакуна, и привстал в стременах, стараясь разглядеть, что происходит. Крик смолк и сменился невнятным мычанием. Должно быть, злодеи потрудились заткнуть жертве разбоя рот кляпом.

— Ага, вон они, — негромко проговорил воитель. Впереди, почти на границе видимости маячила фигура в монашеском одеянии, вокруг которой суетились какие-то негодяи с палками.

— Н-но! — скомандовал Аргир, выхватывая меч из ножен и пригибаясь к холке коня. Андалузский скакун, почувствовав твердую руку господина, рванул с места, в считанные мгновения сократив дистанцию.

Появление всадника разбойники, увлеченные дележом награбленного, обнаружили чересчур поздно. Тот налетел на них, сбивая одного из грабителей конем, с ходу протыкая горло другого и тут же, высвободив из окровавленного тела меч, разрубая подставленную палку, а вслед за тем и голову третьего грабителя. Еще двое негодяев устремились со всех ног по склону вверх, и Михаил Аргир, с печалью глядя на улепетывающих мерзавцев, вздохнул, сожалея, что у него нет с собой ни лука, ни арбалета. Гнать по горному склону коня, рискуя сломать ему ноги, — нет, положительно, этот шакалий помет не стоил и волосинки из хвоста его породистого красавца.

Подозвав свистом второго жеребца, Аргир спешился, вытер об одежду одного из распластанных мертвецов измазанный кровью меч и, вернув его в ножны, направился к оглушенной жертве разбойников. Тот сидел, откинувшись на валун, с руками, связанными за спиной и оторванным рукавом сутаны, заткнутым в рот.

— Эй! — Михаил Аргир выдернул кляп, бросил его в сторону и хлопнул рукой по щеке духовную особу.

— О, не бейте меня! — взмолился священник.

— Вторую щеку можешь не подставлять, — хмыкнул знатный ромей. — Вставай, я разрежу твои путы.

— А… они? — глядя по сторонам, неопределенно спросил спасенный.

— Они? — Аргир кивнул в сторону трупов. — Они уже находятся перед святым отцом куда более высокого ранга.

— Уж и не знаю, как благодарить вас! — всплеснул освобожденными руками монах. — Благослови вас Господь!

— Чего они хотели-то от вас? — Аргир вновь вскочил в седло.

— Я, видите ли, монах в обители Святой Троицы. Игумен утром послал меня продавать освященные образки. Я кое-что продал, но совсем немного. А затем меня догнал гонец и передал наказ возвращаться. Я повиновался, а разбойники, должно быть, решили, что коли я иду к Херсонесу, то, стало быть, моя кружка для пожертвований уже полна. А там — всего несколько монет. Они очень разозлились. Правда, среди образков есть не только оловянные, но и серебряные, — продолжал болтать монах, — но они жаждали совсем иной добычи. Я высказать не могу, как я вам признателен, благородный господин!

— Пустое, — отмахнулся Аргир. — В монастырь тебе, небось, велели поспешить для отпевания сына архонта?

— Вам это уже известно? — Святой отец состроил физиономию, полную скорби и участия. — Какое горе! Совсем еще мальчик.

— Да, я слышал, — уклончиво ответил знатный ромей.

— И подумать только, — продолжал монах, разыскивая в складках одежды и кушаках валяющихся на земле трупов похищенные образки и монеты, — его убил не какой-нибудь лиходей-душегуб, вроде этих мерзавцев, а начальник дворцовой стражи василевса Михаил Аргир! Как страшно жить в этом суетном мире!

Увидев шотландца в лаковых башмаках — усомнись.

Козьма Прутков

Тяжеленные якоря провалились в прибрежную воду, вздымая фонтаны брызг и пришивая накрепко пеньковыми канатами крутобокий неф к английскому берегу. Бухта, к которой пристал корабль, была хорошо известна всем, кто возил товары с континента на остров, не утруждая себя выплатой королевской доли.

Конечно, местному шерифу та гавань была хорошо известна, но он, в отличие от государя, получал то, что именовалось статусной рентой, и потому крайне редко навещал этот уединенный, зажатый меж скал участок береговой линии. Если бы нынче ему в голову пришла такая блажь, его удивление не ведало бы предела. Ибо столь знатных гостей побережье близ замка Бродвелл не ведало с тех пор, как высадившиеся на илистых берегах саксы построили в этих краях первую крепость. Вот только ни радостной толпы встречающих, ни развевающихся флагов, ни трубачей на берегу видно не было. Лишь несколько всадников, придерживая коней, следили за приближением нефа.