Когда Джайлс встал со своего стула, намереваясь пойти выпить, нежданное зрелище приковало его к месту. На унылом фоне зала — синие стены с белой обводкой, неяркие платья и смокинги, почти только седые волосы и бледная кожа — бронзово загорелая молодая женщина в пылающем красном платье. Он заморгал и ущипнул себя. Платье было плотно облегающим и липло к ее безупречным грудям, как целлофан.

Джайлс отвел глаза. Что, если его поймают на том, как он пялится? И тут заметил, что был повинен в этом не один. Мужчина — высокий, с атлетической фигурой и полным наличием тронутых проседью темных волос, завязанных сзади в конский хвост. Темные брови вразлет резко контрастировали с матовой кожей, придавая ему бесспорно зловещий вид. Совершенно очевидно, этот человек не стеснялся пялиться, и он пялился со странным выражением на лице словно загипнотизированный и улыбался про себя. Словно знал ее, но не как знакомый. Или куколка в красном какая-то знаменитость?

Джайлс снова посмотрел на нее. Миниатюрная — пять футов и от силы пара дюймов. Он понял, что никогда прежде ее не видел, но тут же придумал ей самое подходящее имя. Красногрудая Зарянка. Все, на ком его мысли задерживались даже слегка, сразу награждались прозвищем. Он следил, как она высмотрела бар, прошептала что-то своей подруге и неторопливо направилась туда. Джайлс залюбовался ее струящимися движениями, изящной смесью грации и сексуальности. Затем он перевел взгляд, чтобы заглянуть в глаза ее другого поклонника и, возможно, разделить с ним мгновение похотливой общности.

К изумлению Джайлса, мужчина с бровями вразлет смотрел на подругу, более высокую, неприступно выглядящую молодую женщину в открытом черном платье. Пожалуй, миловидна — безупречно, собственно говоря, — но ее отбривающий вид убивал в нем всякий интерес к ней. А к тому же чуть излишне мускулистая. Ее руки вполне могли бы принадлежать юному спортсмену. Угу, подумал Джайлс, лиса — Красногрудая Зарянка. Нет! Красногрудая Зарянка — горяченькая цыпочка, а он лис.

Подхлестываемый упоением от последнего приобретения Джайлс устремился за своей добычей.

Кейт наблюдала, как молодой денди семенит за Арианой с самодовольной ухмылкой. Волосы зализаны назад, подчеркивая практическое отсутствие подбородка, коричневый костюм, который был ему коротковат на пару дюймов. Возможно, чтобы демонстрировать розовые носки в тон рубашке. Он произнес несколько слов, какую-нибудь отработанную фразу, предположила Кейт, а затем от ответа Арианы его рука с бокалом упала, как и челюсть. Интересно, чем она воспользовалась на этот раз, подумала Кейт. Репликой «я предпочитаю транссексуальных надувных кукол»?

С бокалами в руках Кейт и Ариана заняли свои места. Тихонько вздохнув, Кейт приготовилась наслаждаться успокаивающими сенсорными впечатлениями: ритмичный тембр голоса аукционщика; тихое жужжание приглушенных инструкций, нашептываемых в мобильники на разных языках; яркие цифры эквивалентных сумм в иностранных валютах, вспыхивающие над головой аукционщика при каждой новой надбавке к предложенной цене в полной синхронности с его словами; низенькие мужчины в синих халатах, движущиеся взад-вперед, будто маятники, меняя картины на деревянном мольберте после очередного удара молотка.

Кейт было уставилась на прядь седых волос, приветственно помахивающую за бледной ушной мочкой перед ней, но тут локоть Арианы заставил ее очнуться.

— Лот один тридцать пять, — объявил аукционщик. — «Балкон», второй из серии Поля Сезанна, примерно тысяча девятисотого года. Карандаш и акварель на белой бумаге. Начнем с трехсот тысяч фунтов, если не возражаете. Триста тысяч фунтов. Новая участница — дама в красном у задней стены. Кто скажет триста и двадцать тысяч? А, плакат семь семнадцать. Джентльмен слева от меня. Триста сорок тысяч фунтов от плаката семь семнадцать. Как насчет трехсот шестидесяти? Триста шестьдесят от дамы в красном. Кто скажет триста восемьдесят? Вы, сэр, плакат семь семнадцать. Слева от меня за триста восемьдесят тысяч фунтов. Четыреста тысяч по телефону. За четыреста тысяч. Четыреста двадцать. Четыреста сорок. Четыреста шестьдесят.

Голова и жестикулирующая рука аукционщика треугольным движением перемещались от торгующегося к торгующемуся, пока телефонный не отступил. Тогда его голова завертелась между Арианой и плакатиком 717, а его голос становился все более быстрым и громким. Кейт тщетно вытягивала шею, пытаясь увидеть соперника своей подруги. Но тут Ариана сдалась.

— За пятьсот двадцать тысяч. Я слышу пятьсот сорок? Кто скажет пятьсот сорок? Вы уверены, мисс? Это ваш последний шанс. Ну что же. Первое предупреждение на пятистах двадцати тысячах фунтов.

Аукционщик посмотрел по сторонам. Никакого отклика.

— Итак пятьсот двадцать тысяч фунтов. Продано джентльмену слева от меня. Поздравляю, сэр.

Ариана нагнулась и сердито прошептала Кейт:

— Я, пожалуй, отыщу этого нахального прыщика и выскажу, что я о нем думаю. Может быть, если я помашу на него ресницами…

Во время краткого перерыва Ариана и Кейт, болтая, стояли у большого панно «Кувшинок» Моне.

— Вот так, Кейт, случился мой первый роман с женщиной.

— А?

Ариана нахмурилась.

— Черт! Я думала, ты будешь шокирована!

— Послушай, Ана, для этого потребовалось бы что-нибудь похлеще. Первый шеф разведывательной службы имел обыкновение пугать людей, всаживая нож для разрезания бумаг в свой протез. На меня подействует только что-нибудь в таком роде.

— Ну, не важно. Вообще все началось с ночи втроем. Потом он мне проходу не давал, но когда я встречала ее, она от меня отворачивалась.

— И тебя это заинтриговало.

— Отчасти, ну и еще то, что удовлетворить женщину — это как играть на музыкальном инструменте, а мужчины в подавляющем большинстве настоящих уроков не получали.

— И все твои надежды оправдались?

— Более-менее, я полагаю, — ответила Ариана. Потом, уставившись в одну точку, словно подыскивая слова, она добавила: — Однако ощущение было такое, будто чего-то не хватает.

Кейт засмеялась.

— Возможно, я попробую еще раз.

— Это еще зачем?

— Да из-за моей фантазии: отвергнутая лесбиянка врывается в мой служебный кабинет и швыряет в меня чем-нибудь тяжелым. На физиономии моих чопорных коллег стоило бы посмотреть. Господи, они бы…

Внезапно слова Арианы будто затихли — вдали Кейт увидела знакомый профиль. Примерно в восьми ярдах дальше у стены мужчина в смокинге изысканнейшего покроя стоял перед какой-то картиной. Темные с проседью волосы были стянуты у затылка, а линия подбородка заострялась, как лезвие резака. Она смотрела на него, а перед ее глазами низвергался каскад образов. Двое мужчин, ужинающие в Дубае. Двое мужчин на берегу Амальфи. В Париже. В Берлине. Безусловно, перед ней был Лука де Толомеи. Но ведь он же отклонил приглашение на аукцион, с удивлением подумала она. Эдвард Черри был в этом уверен. Значит, де Толомеи в последнюю минуту передумал. Но почему? Совпадение? Да конечно же, заверила она себя.