— Но вы же не совсем верите в это? — сказал Шэнноу.

— И да, и нет. Мне кажется, у нее есть веские основания, но это же Чумные Земли, мистер Шэнноу, и тут происходит много такого, что не поддается рациональному объяснению. Эта местность когда‑то служила свалкой для химического оружия — оружия настолько смертоносного, что его герметизировали в цистернах и сбрасывали с кораблей на дно океана. Вдобавок во время Падения тут действовало сильнейшее радиационное облучение — своего рода чума, мистер Шэнноу, — которое убивало все, что попадало под его воздействие. Земля была загрязнена в степени, какую вам и представить невозможно. И она все еще загрязнена. Тут, где мы сидим, уровень радиации в сто раз превышает тот, который до Падения убил бы здорового и сильного человека. Это вызвало мутации у людей и животных. Процент экстрасенсов среди здешнего населения несравненно выше, чем в старые дни. Дальше на восток есть племена людей с перепончатыми руками и ногами. На севере есть люди, обросшие волосами, чьи головы вытянуты и похожи на волчьи. Ходят слухи о людях с крыльями, но я сам таких не видел. Думаю, Руфь установила часть истины, но ее собственные таланты усилились во сто крат благодаря воздействию Чумных Земель. Вы упомянули про библиотеку. Вероятно, Руфь создала ее только ради вас — из воздуха, перегруппировав молекулы в нужные ей формы.

После некоторого молчания Шэнноу сказал:

— В ваших мыслях и рассуждениях, мистер Арчер, почти нет места Богу.

— Понятия не имею, что такое Бог. Библия утверждает, что он сотворил все, включая Дьявола. Большая ошибка! Затем он сотворил человека. Еще большая ошибка. Я не могу следовать за тем, кто делает столь огромные ошибки.

— Однако Руфь при всей ее силе и знаниях верует.

— Руфь почти на грани того, чтобы сотворить Бога, — ответил Арчер.

— Для меня это кощунство.

— В таком случае простите меня, мистер Шэнноу. Отнесите это на счет невежества.

— Вы не невежественный человек, мистер Арчер, и вы мне не кажетесь дурным. Позвольте пожелать вам доброй ночи.

Арчер проводил Иерусалимца взглядом до входа во дворец, затем откинулся, глядя в звездное небо. Руфь сказала ему, что Шэнноу одержим, и Арчер согласился с ее диагнозом.

Не столько Галахед, сколько Ланселот, думал Арчер. Ущербный рыцарь в ущербном мире, неуравновешенный и в то же время несгибаемый.

Перед ним замерцал облик Руфи, материализовался, и она села рядом с ним.

— Камни в пироги! Сэмюель, ты неисправим!

Он широко улыбнулся.

— Ты отвела глаза зелотам?

— Да. Они скачут на запад за маячащими вдали Шэнноу и Бетиком.

— Ты права, Руфь. Он хороший человек.

— Он силен там, где что‑то сломано, — сказала Руфь. — Как Амазига?

— Хорошо. Но она беспрестанно меня пилит.

— Ты мужчина, которому нужна сильная жена. А как жизнь вокруг Ковчега?

— Тебе следует побывать там и посмотреть самой.

— Нет. Мне не нравится Саренто. Только не повторяй, пожалуйста, какой он прекрасный администратор. Тебе он нравится, потому что разделяет твое увлечение мертвыми городами.

Арчер развел руками:

— Признайся, тебе хотелось бы увидеть обитель Хранителей.

— Быть может. Ты отведешь Шэнноу к Саренто?

— Вероятно. Почему он так важен для тебя?

— Не могу сказать, Сэм. Не не хочу, а не могу. Исчадия переходят в наступление, в воздухе веет смертью, а Иерусалимец сидит в глазу урагана.

— Ты думаешь, он задумал убить Аваддона?

— Да.

— Не так уж плохо для мира, не так ли?

— Может быть, но среди теней я чувствую волков, Сэм. Сбереги Шэнноу для меня.

Она улыбнулась, коснулась его плеча прощальным жестом.

И исчезла.

Вторжение исчадий Ада в южные земли началось в первый день весны с того, что в Ривердейл ворвалась тысяча всадников, убивая и поджигая. Эша Берри схватили у него в доме и распяли на стволе дуба. Сотни семей были перебиты, успевшие бежать укрылись в горах, где исчадия вели на них охоту.

И войско продолжало двигаться на юг.

В сорока милях от Ривердейла, в предгорьях Игерского хребта, в укромной лощине сгрудился небольшой отряд, слушая рассказ беженца, потерявшего всю свою семью. Все они были жестокими, свирепыми людьми, давно привыкшими разбойничать, но и они с возрастающим ужасом слушали истории про кровавые бойни, изнасилования и неутолимую кровожадность.

Их вожак — худой, как скелет — сидел на валуне. Его серые глаза не мигали. Взгляд ничего не выражал.

— Ты говоришь, у них есть ружья, которые стреляют много раз?

— Да, и пистолеты тоже, — ответил беглец, пожилой земледелец.

— Что будем делать, Даниил? — спросил светло‑рыжий юнец.

— Мне надо подумать, Пек. Они присваивают наше ремесло, а это скверно — и еще как! Я думал, нам очень повезло, когда Гамбион вернулся с тремя новыми мушкетами и пятью пистолетами. Но магазинные ружья…

Пек отбросил волосы с глаз и почесал грудь там, где под грязной рубахой из оленьей кожи резвилась блоха.

— Так мы ведь можем добыть себе эти самые ружьишки, Даниил.

— Малый дело говорит, — вставил Гамбион, могучий, смахивающий на медведя горбун, обросший густой бородой и совершенно лысый. Он ездил с Даниилом Кейдом семь лет и равно хорошо владел ножом и пистолетом. — Может, вдарим по исчадиям покрепче и поразживемся новым оружием?

— Так‑то так, — ответил Кейд, — но тут не про оружие речь. Мы живем за счет всего края и тратим обменные монеты в городах, где нас не знают. Исчадия убивают земледельцев и торговцев без разбора, а города сжигают. И скоро ничего не останется.

— Против целого войска, Дан, мы швах, — сказал Гамбион. — Нас ведь семь десятков еле наберется.

— Присчитайте и меня, — сказал фермер. — Богом клянусь, я с вами!

Кейд поднялся с валуна. Высокий рост, неестественно прямая левая нога, туго перебинтованная в колене кожаным ремнем. Он провел рукой по густым черным волосам и сплюнул в траву.

— Гамбион, возьми десять человек и прочеши окрестности. Всем уцелевшим, кого повстречаете, велите идти к Игеру. А если наткнетесь на таких, кто не знает гор, проводите их.

— Мужчин и женщин?

— Мужчин, женщин, детей — кого увидите.

— Зачем, Даниил? Нам и самим припасов не хватит.

Кейд пропустил его слова мимо ушей.

— Пек, возьмешь двенадцать человек. Сбивайте в стадо заблудившуюся скотину — лошадей, коров, коз, овец. Их там должно бродить много. Сгоняйте их в Каньон Родников, а у прохода сделайте загон. Там вдосталь сочной травы. И чтобы никто не вздумал вступать в бой с исчадиями! Едва завидите их — улепетывайте. Понятно?