– Герберт ведет наши дела не потому, что заботится обо мне, – отрезала я.

– Да, конечно, он просто обожает ковыряться в чужих бумагах. Да половину из того, что Герберт делает, юрист вообще знать не обязан! Ты не занимаешься домом, не вызываешь садовника, не платишь за магию, на которой, кстати, работает твой душ, где ты часами пропадаешь. Не знаешь, как вообще охраняется дом и чьими силами. Продолжать?

– И что? Мне теперь спать с ним из благодарности? У него есть гонорар. Кстати, немаленький. В другом месте за такие деньги придется спать не с хозяйкой, а с хозяином.

– Ну и стервой же ты стала, – скривилась Кайла.

– Это говоришь мне ты?

– Ну, я не держу около себя влюбленного по уши папиного друга. Может, я действительно добродетельнее?

– Я не держу его около себя. И он не влюблен. И никогда не был, Кайла. Ты не знаешь, о чем говоришь. Герберт может создавать нужное впечатление, может притвориться влюбленным, даже убедить в этом всех окружающих, а то и самого себя. Но то, что он делает, это не любовь, это какая-то извращенная месть за то, что наша семья выше его, что он от нас зависит. Ты не замечаешь этого, потому что никогда его не интересовала. Не видела, как он меняется, когда получает власть над кем-то.

– Твоя проблема, сестренка, – Кайла наигранно зевнула, – что ты считаешь, будто мужчина твоей мечты должен полюбить тебя, а не твой «семейный» хвост. На самом деле он должен полюбить тебя вместе с этим хвостом. Иначе ничего не выйдет.

– Это не любовь, – повторила я.

– Тебе-то откуда знать?

– А тебе? Твоя любовь обокрала отца и сделала тебе ребенка, из-за которого ты теперь не выходишь из дома. Хватит учить меня жизни, Кайла. Мы обе жили не так, как надо. Только делали разные ошибки.

– Тогда хватит держать его возле себя!

– Я не держу.

– Держишь. – Кайла поднялась и направилась к выходу. – Ты принимаешь его приглашения. Позволяешь оставаться здесь на ночь. Сажаешь за наш стол. Я, может, и глупенькая, неудавшаяся старшая сестричка, но вариантов здесь немного. Либо ты непроходимо тупа. Либо тебе просто нравится его мучить. Я не знаю, что происходит между вами наедине, но зато вижу, как вы ведете себя на людях. Если бы это хоть немного напоминало ненависть, Герберт бы уже не появлялся у нас дома. Но ты слишком вжилась в роль бунтарки. А теперь извини, я точно спать. Удивлюсь, если завтра нас не атакуют толпы налоговиков, магов и прислуги из всех владений, потому что Герберт бросил работу.

Она с грохотом захлопнула дверь, а я в сердцах бросила все собранные осколки на пол. Второй раз в жизни мне захотелось сбежать как можно дальше из Кордеро-холла. Но в прошлый раз от побега зависела только моя душа. В этот раз такой поступок дорого обойдется сестрам.

* * *

Дверь отворилась бесшумно, лишь впустив холодный воздух в кабинет. Я так давно не была в конторе Герберта, что не сразу узнала привычную обстановку. Конечно, здесь все изменилось. Пусть в мелочах, пусть стол по-прежнему стоит боком к окну, а шкафы занимают все свободные стены, но статуэтки на столе уже другие, кресла новые, а на стене висят привезенные из последних путешествий Герберта пейзажи. Пять лет назад они были другие…

– Кортни?

Он стоял у стола, просматривал какие-то бумаги.

Мне надо было действовать быстро, решимость таяла с каждым мгновением, в течение которого Герберт на меня смотрел. В считаные секунды я пересекла кабинет и обвила его шею руками, прижавшись всем телом. Сразу оказалась окутана знакомым приятным запахом, а тело словно расслабилось.

– Кортни…

– Прости, – выдохнула я ему в шею. – Я не хотела так говорить. Я устала, Герберт, я боюсь.

Не сразу, но он обнял в ответ. От прикосновения его рук, опаливших жаром даже через толстую ткань платья, я довольно зажмурилась. Сделала глубокий вдох и затихла. Просто стояла и наслаждалась, а время шло и шло.

– Я уехала не из-за тебя. Вернее… из-за тебя, но не из-за того, что мне было с тобой плохо, ты же знаешь. Я просто боялась…

Он не дал мне договорить, поцеловав. Язык раздвинул мои губы, лишив возможности думать и чувствовать что-то, кроме этого поцелуя, жадного и горячего. Я вцепилась в его плечи, сама не замечая, что наверняка оставляю синяки.

– Чего? – оторвавшись, спросил он. – Чего ты сейчас боишься?

– Не знаю… того, что ты врешь и я тебе не нужна, того, что единственное, чего ты от меня хочешь, – это секс и власть… Я боюсь, что полюблю тебя настолько сильно, что сделаю все ради твоего удовольствия, а себя потеряю.

– Глупая, – улыбнулся он, – ты не можешь себя потерять. Тебя – не существует.

Герберт сделал шаг вперед. Я отступала до тех пор, пока за спиной вплотную не оказался шкаф с книгами. Рука Герберта скользнула вверх по моей ноге, собирая платье. Прохладный воздух коснулся кожи на бедре.

Его рука распустила шнуровку на груди, медленными, дразнящими движениями ласкала ключицу. Пальцами Герберт обхватил мою шею и сжал. Я чувствовала, как в груди все замирает. Почти слышала удары сердца, рваные и лихорадочные. Рука сжималась сильнее, я хватала ртом воздух, но бесполезно. Ногтями я впилась в его руку, но он не шелохнулся.

В глазах темнело, сознание медленно ускользало…

Проснувшись, я пару секунд не понимала, что есть реальность, а что сон. Казалось, что за последние дни я почти не спала. Конечно, это было не так, но каждый раз я вставала с тяжелой головой и совсем не чувствовала себя отдохнувшей.

Несмотря на то что за окном было светло, домашние еще спали. Мне не хотелось готовить завтрак для одной себя, и некоторое время я бесцельно бродила по первому этажу. Можно было лечь и еще немного поспать, но смотреть в потолок, мучительно пытаясь справиться с мыслями и в итоге увидеть новый кошмар, не хотелось. Ничего не оставалось, как подняться в кабинет и хотя бы попытаться поработать. Пока что Герберт ведет все дела Кордеро, но если он решит вдруг уйти?

Первым, что попалось под руку, оказался перечень завещанного папой. Не сказать чтобы я интересовалась, что мне там оставили. Домом больше, домом меньше, большинство владений рода я никогда не видела вживую. Но если выдалось свободное время, почему бы не ознакомиться?

А потом я нашла шкатулку. Ту самую, в которой Герберт хранил подарки от Кристалл. Часы, блокнот и зеркало отдали нам, а шкатулку бросили в ящик за ненадобностью. А ведь Кристалл любила такие вещички.

Я не сразу поняла, что именно меня тревожило. И только когда уже собиралась поставить шкатулку на место, заметила, что наружная толщина шкатулки не совпадает с внутренней. Двойное дно.

Зазор между дном и стенкой был настолько маленький и незаметный, что я провозилась добрых десять минут, пытаясь открыть потайной отдел. И уже почти решила, что мне только кажется. В конце концов, шкатулка могла быть из цельного куска дерева, в котором мастер по какой-то причине сделал очень толстое дно. Но в силу природного упорства я пыталась снова и снова.