Поворот самой России на Восток, в сторону Азии, Китая, – это факт, вызванный не только санкциями, но и фундаментальными причинами: общей – подъемом на рубеже XXI века экономического значения азиатских стран, прежде всего Китая, и частной (для России) – проблемой прогрессирующей отсталости восточных территорий страны в условиях их нынешней беспрецедентной открытости внешнему миру, а значит, уязвимости. Россия просто обязана рассматривать себя в XXI столетии как евро-тихоокеанскую державу, а следовательно, усиленно работать на восточном направлении.

Здесь Россия не может не учитывать важнейшую геоэкономическую реальность: в АТР после Азиатского кризиса 1997 года создается региональный финансовый порядок при ведущей роли Китая. В прошлом таким лидером пыталась стать Япония, но в последние полтора-два десятилетия Токио очевидно и окончательно уступил первенство Пекину. Важно также, что сами азиатские страны сделали вывод о том, что в случае новых финансово-экономических кризисов они не могут надеяться на помощь США и должны сотрудничать друг с другом.

Китай, ставший последовательно главным мировым экспортером, ведущей экономикой Азии и второй экономикой мира (по паритету покупательной способности), обладает огромными финансовыми резервами (4 трлн долл.), являющимися мощным ресурсом внешней политики Пекина. Создание в 2015 году Пекином Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (АБИИ) стало пилотным проектом реализации китайского лидерства на азиатских финансовых рынках.

Пекин проявляет растущую готовность к масштабным стратегическим инвестициям. В 2015 году Китай выделил 42 млрд долл. Пакистану, заявил о готовности вложить еще 40 млрд в Центральную Азию. Особое внимание КНР обращено на соседей – от Монголии до Бирмы, на ресурсные страны от Ирана до Судана и сельскохозяйственных производителей от Африки до Украины. Китайцы скупают активы по всему миру. Тем самым Китай встал на путь превращения в азиатского и всемирного кредитора. Это напоминает положение, которое США заняли по отношению к европейским странам после Первой мировой войны. Китайский юань, хотя и не достиг еще полной конвертируемости, может в перспективе стать региональной и глобальной резервной валютой.

В то время как в России укрепляется государственный капитализм и наблюдается исключительная осторожность в отношении реформ, Китай активно движется по пути все более глубоких рыночных преобразований. Симбиоз экономик России и Китая возможен сегодня на путях соединения природных ресурсов Сибири и Дальнего Востока с капиталами Китая. В принципе, это почти такая же формула, что и в отношениях Россия – ЕС, но без новейших технологий. Россию такое положение не должно радовать. Напротив, она обязана стараться развивать свою экономику за пределами топливно-энергетического комплекса.

Россия не может игнорировать и другие интеграционные процессы, происходящие в АТР. Наряду с АСЕАН, остающимся региональным объединением стран Юго-Восточной Азии, здесь конкурируют два масштабных проекта: Транстихоокеанское партнерство (ТТП), продвигаемое Вашингтоном, и Региональное всеобъемлющее экономическое партнерство (РВЭП), инициированное Пекином. Ряд стран АТР входят в оба проекта. Кроме того, Китай с 2003 года участвует в трехстороннем экономическом сотрудничестве в Восточной Азии вместе с Японией и Южной Кореей.

Россия не участвует ни в одном из этих проектов. Ее экономический вес в регионе невелик, а присутствие за пределами собственной территории – ничтожно. Наиболее перспективными направлениями внешнеэкономической политики для РФ на обозримую перспективу являются выстраивание партнерства с Китаем и другими странами в «Большой Евразии», формирование зон свободной торговли между ЕАЭС и отдельными странами АТР (наработки существуют с Вьетнамом и Новой Зеландией), углубление экономических связей с Японией, Южной Кореей, странами АСЕАН и Индией.

Россия долго добивалась права участвовать в многосторонних политических и экономических диалогах в АТР. В результате она стала членом Азиатско-Тихоокеанского экономического сотрудничества (АТЭС), участником Восточно-Азиатских саммитов (ВАС), стратегическим партнером АСЕАН и участником Диалога по проблемам безопасности Шангри-Ла. Практическое участие РФ в этих форумах, однако, до сих пор не было особенно активным (за исключением проведения в 2012 году саммита АТЭС во Владивостоке), что свидетельствует об отсутствии у Москвы стратегической повестки дня на этом направлении. Это серьезный недостаток, без устранения которого Россию ждет судьба ведомого (скорее всего, Китаем).

Это тем более важно, что будущее российского Дальнего Востока напрямую зависит от того, удастся ли «запустить» его экономическое развитие. В 2013 году в послании Президента Федеральному собранию Сибирь и Дальний Восток были названы «приоритетом на весь XXI век». Под эту задачу было создано особое министерство – Минвостокразвития, создана институциональная база развития Дальнего Востока и Байкальского региона, основанная на концепции территорий опережающего развития. Однако уже с 2014 года развитие региона вновь застопорилось. Сказались не только геополитический и экономический кризисы, но и характерное для российской бюрократии отсутствие последовательности в работе.

Глобальная экономика находится, по-видимому, в процессе формирования отдельных крупных блоков. В этой связи существует большая степень неопределенности в отношении дальнейшего глобального развития. Соединенные Штаты ведут переговоры с союзниками в Европе и Азии о создании Трансатлантического и Транстихоокеанского партнерств. Европейский союз, кроме того, реализует программы партнерств со странами Африки, Латинской Америки и Восточной Европы. Китай продвигает проекты континентального и морского «шелковых путей», а также регионального партнерства в Азии.

Россия в этих проектах не участвует, но она будет неизбежно ощущать последствия их реализации в своих отношениях со странами Европейского союза и Азиатско-Тихоокеанского региона. Собственный российский проект Евразийского экономического союза сравнительно скромен. В условиях отчуждения от Европы и отсутствия стратегии в отношении Азии и долгосрочной политики в отношении Китая России, вероятнее всего, придется лишь приспосабливаться к китайским планам. Вывод очевиден: России необходимо искать возможности восстановления подорванных экономических связей с Евросоюзом.

Несмотря на резкое уменьшение объемов экономических связей, ЕС остается и останется еще надолго главным экономическим партнером РФ. Конечно, даже если санкции ЕС и российские ответные санкции будут ослаблены или отменены, возврата к прежнему формату отношений и планам интеграции РФ и ЕС в рамках Большой Европы в обозримом будущем не будет. Стратегическое партнерство России и Евросоюза на длительное время утратило актуальность. В то же время Россия не может и не должна поворачиваться спиной к Европе, особенно в экономической области: и в новых условиях ЕС остается главным внешним источником модернизации страны. Европа по-прежнему нужна России и для того, чтобы РФ могла сохранять устойчивость в отношениях с Китаем.

Стабилизация положения на востоке Украины и в отношениях между РФ и Западом в целом может создать возможности для возобновления диалога России и ЕС по конкретным, в том числе техническим, вопросам (таможенное регулирование, технические стандарты и т. п.). Новые формы неинтеграционных отношений могут включать обсуждение практических вопросов взаимодействия между Европейским союзом и Евразийским экономическим союзом. В таком диалоге особенно заинтересованы партнеры Москвы – Минск, Астана, а также Ереван. Остаются на повестке дня сложные вопросы энергетических связей РФ – ЕС, а также вопросы, касающиеся Украины. Такое взаимодействие, разумеется, требует значимого прогресса в деле мирного урегулирования на Украине.