Стоял позади родителей и вместо того, чтобы проникаться торжественностью момента, преисполняться гордостью за достижения предков, выискивал в толпе фигуру в красном.

Вот она, ревность во всей красе, опустошающая, сжигающая внутренние мосты. А на что он надеялся? Что она будет покорно ждать, пока он разберется со своими проблемами и соизволит обратить на нее внимание? Так они уже далеко не наедине, не заперты в стенах корабля и не связаны одной целью.

Хотя связаны, конечно. Физически Брилл все еще принадлежит ему и будет принадлежать до конца, но ему мало зависимости. Он хотел абсолютной принадлежности.

– И я с гордостью, – Александр моргнул, сам не поняв, как пропустил всю мамину речь, – приветствую вас на нашем празднике.

Назойливый журналистский жучок летал прямо у лица, приходилось следить еще и за выражением. Нельзя, чтобы в прессе появился репортаж о том, что у принца Александра на приеме из-под крышечки валил пар.

Потом начали подходить почетные гости, Александр всем кивал, всех приветствовал, а Брилл бродила по залу, рассматривая интерьер. И когда она оказалась чуть ближе, он вдруг рассмотрел на ней жемчужный комплект, хорошо знакомый с детства.

Украшения в их семье имели особое значение. С каждым комплектом, хранившимся у мамы, была связана какая-то история. От жутких: смерти предыдущего императора, кольцо которого сейчас Александр часто носил, до приятных вроде маминой свадебной тиары или вот этого комплекта, подаренного ей отцом на… рождение сына.

Мама… он недовольно на нее покосился. Да, Брилл на этом празднике оказалась определенно ее работой.

Наконец их всех отпустили на волю. Отец направился, естественно, приветствовать остальные делегации, мама потерялась в толпе. Он же, не замечая ничего и никого вокруг, игнорируя все попытки кого-либо заговорить, как звездный разрушитель пер к Бриллиане.

Она заметила его лишь оказавшись в тесных объятиях.

– Ты что, здесь же люди!

Точно… люди. Люди ему не нравились, шум – тоже. Поэтому принц потащил ничуть не сопротивляющуюся девушку к балкону. Позже, через несколько часов, часть гостей обязательно перетечет на него, любоваться звездами, дышать воздухом и стараться экстренно трезветь, дабы не опозориться перед императорской семьей.

Но пока что гости были заняты фуршетом, напитками и приветствиями. Так что им никто не мог помешать.

Брилли, похоже, испугалась его напора. На поцелуй ответила, но как-то скованно, неуверенно. Испуганно смотрела, как он расплетает ее волосы и с силой вжимает в холодную колонну, вдыхая запах, наслаждаясь ощущениями бархатистой кожи под пальцами.

– Брилл…

– Мне кажется, или ты на меня зол? – Она чуть улыбнулась.

– Нет. Я… кхм…

Еще и голос пропал. Вблизи она оказалась еще красивее, чем издалека, вблизи он смотрел на ее губы, следил взглядом за цепочкой, спускавшейся прямо к ложбинке, обрисовывал рукой границы выреза на платье.

– Так, о чем я?

Надо успокоиться и поговорить с ней, объяснить… только как, если несколько дней вдали его измотали настолько, что сейчас он был готов совершить очень неприличную глупость…

– Я хочу тебя предупредить, – вдруг серьезно сказала Бриллиана, – что ты принц и если тебя поймает камера, то завтра будешь звездой ютуба. Или что тут у вас…

Вот, значит, как. Обиделась девочка, и голос холодный, пусть и дрожит. И взгляд несчастный.

– Да, ты права, – со вздохом сказал Александр. – Но я хочу с тобой поговорить.

– О дружбе?

– Что?

– Да нет, ничего.

Нет уж, Брилли. Может, телепатию и запрещено обращать против людей, это не значит, что он не чувствует ее смятения. Хотя если вдуматься, вообще не должен ничего ощущать.

Пришлось сделать над собой нечеловеческое усилие, чтобы успокоиться. Отпустить Брилл, отвести в сторону, к перилам и прижать к себе нежнее. Она сделала пару вялых попыток вырваться и затихла.

– Так что там с дружбой? Я не дружить с тобой хочу, Брилли.

– Тогда почему не приходил?

– Сначала злился, что ты мне до сих пор не доверяешь. Потом думал.

– О Лайле?

О ком? Он не сразу сообразил, о ком говорит Брилли.

– Не понял, при чем тут Лайла?

Щеки у нее приобрели оттенок платья.

– Я вас видела вместе. Подумала…

– Шпионила, значит?

Александр, к собственному удивлению, ощутил прилив сил и волну радости.

– Я не шпионила! Я просто… пришла. Татуировка…

Она прерывисто вздохнула. Ну вот, теперь он чувствует себя окончательным чудаком на букву «м». Оставить ее наедине не только самой с собой, но и с болью, это вообще прекрасно.

– Мы с ней учились вместе, она неплохой спец по кибернетике. Я попросил ее взглянуть на разработки твоего отца, а в комнате, потому что неофициально и потому что надо было предупредить никому и ни за что не рассказывать об этом. Почему ты не зашла? Я бы вас познакомил.

– Потому что мне двадцать! И если я вижу мужчину и женщину в комнате наедине, то делаю самый драматичный вывод.

– Знаешь, Кноринг, рядом с тобой я понимаю, что сон – намного круче, чем секс.

– В смысле?!

– Скучать ты не даешь. Лайла меня не интересует. Никто не интересует, кроме одной не в меру неуверенной в себе девицы в не в меру откровенном платье.

– Да оно по полу волочится!

– А вместе с ним волочатся все присутствующие мужики.

– Хочешь закутать меня в мешок?

– Да! Запереть в спальне и приходить лакомиться.

Похоже, его фантазии совершенно не впечатляли Брилли. Она забавно наморщила носик и рассмеялась.

– Такой сад у вас красивый. И дворец.

– Завтра утром пойдем гулять. Покажу тебе все свои самые любимые места.

– Значит, ты уже не злишься?

– Нет, Брилли, я не злюсь и дам тебе возможность совершать ошибки без постоянного страха потерять все, что имеешь. На самом деле я не виделся с тобой, потому что должен кое-что рассказать, а духу на это не хватает.

Ее робкая радость сменилась тревогой. Страшно было подумать, что придет на смену ей, когда он расскажет то, что скрывал с самого первого дня их знакомства. Сначала потому что это была слишком опасная информация, потом… ну как можно причинить этой девочке такую боль, разрушив весь ее мир?

Но придется. Иначе это сделают другие.

– Что рассказать? – не выдержала Брилли.

– О тебе, о том, кто ты, и… твоем отце.

– Ты знаешь что-то обо мне? О маме?!