И совсем не утруждала себя административными и хозяйственными проблемами ордена. Для этого у нее были Магайя и еще пара человек, которые справлялись безукоризненно. Ветария и впрямь знала, кого и на какое место поставить так, чтобы вся система работала отлажено.

Магайя ввела Шел в апартаменты, сияющие серебристым светом. На стене девушка увидела амальгаму из неопознаваемых металлов. Магайя коснулась ее пальцем, и на поверхности появилось лицо Мириэль.

Сначала Даршела подумала, что это магический портрет подруги. Но глаза Мири уставились прямо на нее, изумленно расширились.

— Он не обманул! — воскликнула фея. — Я и правда могу поговорить с тобой!

— Мири?! Кто не обманул?

— Твой монсеньор, кто же еще. Он сказал, что даст нам поговорить с помощью магии. Я до последнего не верила ему.

Шел вздрогнула.

— Он сейчас рядом с тобой?

— Нет, Пеширро. Передает тебе привет.

Шел вымученно улыбнулась.

— Не могу ответить ему тем же.

Она не могла забыть, как бился и кричал Ке’Лисо под электрическими молниями Пеширро. Вряд ли она сумеет до конца жизни простить кого-то из них — Пеширро, Оршаву и самого Арелато.

— Как ты, Шел? Ун-Чу-Лай не обижают тебя?

— Нет, Мири. У меня здесь все хорошо. Я приняла послушничество, занимаюсь магией… и не только.

— Шел… тебе не доводилось видеть Дейла? Ремидейского парня без колдовского дара. Может быть, он с вами?

— Конечно, с нами! Я знаю, что он твой жених… был твоим женихом.

Мириэль аж подпрыгнула на огромном экране.

— Он и в этом не обманул! Они не бросили Дейла! У него все хорошо?

— Просто прекрасно, Мири! Не тревожься о нем. Его сделали третьим помощником в гончарной мастерской, которая принадлежит Ун-Чу-Лай. Ну как принадлежит… Хозяйка мастерской — дочь младшего магистра. Она воспитывалась орденом. Дейл хвалится, что она довольна его успехами. Ему прочат хорошую карьеру. Возможно даже, он сможет открыть свою мастерскую.

— Вы часто общаетесь?

— Как получается… У нас здесь много работы, Мири. Но мы периодически видимся. Все-таки мы оба новички в ордене, нам проще друг с другом. Я иногда заглядываю к нему, когда выбираюсь в Ярун’Але. И он всегда уделяет мне полчасика, когда приходит в резиденцию к Си’Ран.

— Си’Ран? Кто это?

Даршела стушевалась. Вряд ли Мири будет приятно услышать, что ее жених… бывший жених крепко сдружился с другой женщиной. Одинокой, в отличие от Даршелы. Но врать подруге она не хотела.

— Послушница Ун-Чу-Лай. Она привезла его из Ремидеи и чувствовала себя виноватой, когда Вега обменяла Дейла на нас с Ке’Лисо. Поэтому сейчас Си’Ран помогает ему освоиться в чужом городе.

Мириэль нахмурилась на несколько секунд. Потом вздохнула.

— Что ж… так даже лучше. Я рада, что у Дейла все хорошо. Хоть бы у него все сложилось. А Кастале… или как ты его назвала? Он здоров?

Даршела хмыкнула:

— Как бык, если не считать синяков от моих оплеух! Шучу, но только наполовину. Мне хотелось отхлестать его по щекам, когда узнала про него…

— Так надо было отхлестать! Нечего обманывать девушек!

Обе подруги рассмеялись.

— Мири, ты-то сама как? Он… не причиняет тебе вреда?

— Не знаю, Шел… Я не понимаю. Нет, конечно, он причинил мне вред, когда похитил, а потом заставил избрать, угрожая Дейлу! А все, что было после… Я правда не понимаю, Шел.

Послушница всмотрелась в лицо феи. Что-то в нем изменилось. Мири по-прежнему выглядела юной и безупречно прекрасной. И будто отмеченной темной печатью. Изумрудный взгляд, прежде ясный и светлый, потускнел и замутнился. Уголки губ были печально опущены книзу, фея ни разу не улыбнулась за время разговора. Даже когда смеялась, глаза оставались невеселыми. Что Арелато с ней сделал?

— Ох, Мири… Если бы я могла поменяться с тобой местами… а лучше — забрать сюда, к нам.

— К унчулайским жуликам? Нет, спасибо. Не горю желанием оказаться в их лапах.

— Они не жулики. Ты бы поверила, если бы увидела.

— Не сомневаюсь, что ты от них в восторге. Ты и своего монсеньора превозносила до небес, пока он тебя не вышвырнул умирать. Думаешь, эти обойдутся лучше? Все ваши ордена хороши. Хищники, которым плевать на простых зверушек — травоядных и безобидных.

— В Меркане почти нет травоядных зверей, Мири. И уж подавно — безобидных. Каждый должен уметь кого-то сожрать, чтобы выжить.

— Но ты же не такая!

Завязался спор, который почти перенес Шел в ее прошлое, где она была Ранду и не познала предательства близких. Будто она по-прежнему сидела с Мири в ее спальне, учила фею кордильскому, не могла выйти из замка, ждала атаки Дорамон… Даже ностальгия проняла.

Как же хорошо узнать, что у подруги все в порядке! Вот только эта невидимая отметина, тусклая поволока на глазах… Словно кто-то загасил яркую свечу в душе Мири, отчего глаза больше не сияли. Что же с ней произошло?

Замок Ранду, Северная Меркана

Шли дни мерканского плена Мириэль. Арелато давал ей все больше свободы. Фея могла разгуливать по замку — одна, без сопровождающего. Заходить во все помещения, куда был открыт доступ послушникам и младшим магистрам.

Сам Арелато проводил все больше времени с Мири. Он продолжал учить ее кордильскому наречию — с переменным успехом. Языковым талантом он не блистал. А еще он взялся обучать Мириэль магии. И тут преуспевал намного больше.

Все феи обладали магическим даром. Некоторые осваивали искусство человеческой магии легко, быстро, успешно. Но никогда не добивались в нем высот. Другие оставались равнодушны к магии. Феи не придавали ей такого значения, как люди. Достигнув определенного уровня, они утрачивали к ней интерес. Поэтому в Ремидее не было выдающихся магичек-фей.

Но сейчас, в самом начале обучения Мириэль горела любопытством и энтузиазмом. Ее горячее стремление помогало налаживать отношения между ней и Арелато.

Сам похититель вел себя как можно мягче и деликатнее с ней. Конечно, он не мог воздерживаться от близости с ней, тем более когда тело Мириэль неизменно отзывалось и с готовностью принимало его. А разум сдавался постепенно. Раз за разом сопротивление слабело, хоть и не ушло совсем.

Было два обстоятельства, которые тревожили фею сильнее всего. Первое — у нее появилась месячная кровь… В отличие от человеческих девочек, юные феи не имели такого цикла. Он открывался у них только после избрания и заканчивался с рождением первого и единственного ребенка. Феи вынашивали лишь один плод за свою бессмертную жизнь.

Появление месячной крови означало, что Мириэль стала способной к зачатию. И ее это вовсе не радовало. Рождение дитя от желанного избранника — совсем иное, чем от похитителя, принудившего ее угрозами.