— М-да? Хм… Ладно, почему нет. Позовешь?

— Хто, я? Сама кликай!

Вернулась Степка за стол, вновь позу задумчивости приняла, руки на клавиатуру опустила. Мысленно представила себе «душителей». Без промедления пред ней, темными пятнами, образовались с десяток фигур. При свете дня и не страшные вовсе.

«Ого, много вас. И кто же первый? Кого выбрать?» Пригляделась к фигурам. Пятна, как пятна, полупрозрачные, края неровные. «Давай ты!»- скомандовала той, что стояла крайняя слева. Остальные фигуры послушно исчезли. Степка аж приосанилась от первого успеха.

«Ну, покажись!» Пятно рассеялось и на его месте предстала черноволосая женщина. Еще молодая, с остатками красоты на благородном лице и печальными складками у рта.

Не успела Степка ее разглядеть, как тут же, справа, возник образ мужчины. Тот оказался доктором, так как появился в белом халате и стетоскопом на шее. Мужчина был обычным, на взгляд Степки даже не симпатичным, вот только было что-то в его глазах, за живое цепляющее.

«Так. А проблемка у вас, дружочки, какая?» Подождала немного, вот только между мужчиной и женщиной третий не появился. «Ой, я надеюсь они оба живы?»

Не успела этой мыслью проникнуться, как ощутила отчаяние, от черноволосой, исходящее. Прислушалась к ней Слагалица, проблему возможную выискивая.

Ругала та себя, что забыть его не может. Вот уже двадцать лет в одной больнице вместе работают, а он так и не увидел в ней женщину. Болело сердце, на части рвалось, ведь полюбить никого другого так и не смогла. Один он все собой занял.

Степке мерзко стало. Так мерзко, словно это она от неразделенной любви двадцать лет страдает, с трудом в руки себя взяла.

Не успела в себя прийти, как мужские чувства «нахлынули». Уныние, да тоска правили доктором. От того, что лучшие годы сбегают, а он так и не свил гнездо, все силы отдавая работе. Но ведь не только работа манила его в стены, ставшей родной, больницы, а женщина, ради взгляда которой он готов был совершить безумство. Ради той, которая, к сожалению не замечает его любви. Ради той, с которой связаны все мечты.

Степанида поразилась открытию. «Они двадцать лет работают вместе, любят друг друга, но считают, что чувства безответны? Какой кошмар! Неужели за столько лет не рискнули поговорить? Вот болваны! Так бы и дала затрещину каждому!»

Вернулась к женщине и стала верховодить, посылая революционные мысли о том, что наступило время менять жизнь! Сегодня же — делать новую прическу, надевать красивое платье и… старательно привлекать внимание объекта обожания.

А в мужской голове попыталась поселить мнение, что пришла пора совершить то самое безумство. Хоть маленькое. Просто схватить любимую за руку, отвести в пустую палату и признаться во всем.

Ох, как они сопротивлялись. Спорили, прикрывались комплексами, да годами вскормленными страхами. Степанида ощутила себя психоаналитиком на приеме. В жизни ей не доводилось делать подобного. Раньше, она даже к близким подругам с советами в личную жизнь не лезла, а тут, едва дым из ушей не валил!

«Пациенты» попались упертые. Никто из них не хотел сделать первый шаг к счастью. Даже настолько маленький. Страхи, комплексы, гордыня. Эх.

Мужчину убедить не удалось. Под конец он замкнулся в себе, решив, что главное в его жизни — работа. А вот женщина сдалась. Степанида почувствовала отклик и согласие. Да, она сегодня распустит волосы, наденет красное платье и пойдет в больницу, хоть сегодня ее выходной. Но у него, ведь, ночное дежурство… и…

Степка «послала» ей на прощание идейку надеть красивое белье и без сил рухнула на стол. «Тяжелая это работа, из болота тянуть бегемота!»

— Хозяюшка, что же ты, умаялась так, голубушка!

— Чего причитаешь, Лукерья? — пролепетала заплетающимся языком.

— Егорыч, снеси хозяюшку в опочивальню… — услышала тихое и ухнула в темноту.

«Делавши, смеялись, а сделавши, плачем»

Очнулась в кровати, под толстым одеялом. Голова раскалывалась, руки тряслись, а все тело было липким от пота. Степанида пощупала волосы и ничего не поняла. Она словно из душа.

— Л-лукерья, что… со… мной?

— Вот, испей, хозяюшка, — в руки ткнулась большая чашка, — дедовой наливочки.

— Мне же нельзя алкоголь, — слабо запротестовала.

— Испей, силов лишилась, голуба наша, — уговаривала ласково и Степка поддалась, сделав несколько глотков, — до дна…

Дедова наливка дело свое сделала, через время женщина почувствовала неспешное возвращение сил.

— Я даже не почувствовала, что устала, — сказала она, — фу, а вспотела, как после тренажерки! Егорыч, затопишь баньку?

— А как же, барышня! — загудел охоронник.

— Как думаешь, у меня полу… — да вот только договорить у Степаниды не получилось, раздался треск, словно, дом на двое раскололся, кровать ходуном заходила, а левую грудь обожгло. Степанида заорала не своим голосом, за грудь схватившись.

А когда дом дрожать перестал, отлепила футболку и воззрилась на клеймо, выжженное над левой грудью.

— А-а-а, бл*** это что такое, Лукерья? — даже не прокричала, провопила Степанида.

— Ох, х-хозяюшка, радость-то какая, первОй знак Слагалицы, — проблеяла до тошного счастливым голосом, охоронница, — вышло у тебя! Вышло!

До Степки дошло, что Лукерья имела ввиду, поэтому сорвалась с места, добежала до компьютера, чтоб успеть увидеть, как на рабочем столе загорелась, замигала фейерверками иконка «Программа Любви». Два разъединенных сердца слились воедино, значок мигнул и исчез, словно и не было.

Пустяшнее — легче;

Честная — здесь девственница;

Свербит — чешется;

Непраздная — беременная (здесь нервная, как беременная);

Королобый — тупой;

Баламошка — дурачок;

Ерпыль — низкий;

Бесная — безумная.

«И не думано, и не гадано»

Степанида опустилась на табурет и выдала:

— Фикс твою траблу, жеванный торт!

— Ась? — прошептала Лукерья.

— Тихо, Лукерья, у меня катарсис, дай минуту… — пролепетала, находясь в высшей степени потрясения от полученного результата. Это тебе не просто ТЗ выполнить. Тут ты вершитель судьбы…

— От радости сбрендила, поди…

— Цыц, расщеколда! — шикнул Егорыч, — прОсють же по-людски…

— Утихни сам, хобяка!

— Я все слышу!

— Мовчу-мовчу…

— Не знаю с чем сравнить, это кайф, драйф, отпад, товарищи! Неужели получилось? Я это СДЕЛАЛА? Да? Я соединила две души? — Степка часто-часто заморгала, отгоняя слезы.