О небо, ты глухо к людской беде!

Где нынче гром твой и молнии где?

Замолкли, увидя злодейский меч,

Не рушилось ты, чтобы зло пресечь!

Земля, ненасытное чрево насыть, —

Хотела ты кровь невинную пить,

Хотела детей поглощать тела, —

Стенаньем родителей пренебрегла.

Глаза ты закрыла, а пасть – что дверь.

Увы, ненасытный, несчастный зверь!

Не хотела услышать стоны людей,

Огнем покарать худых сыновей,

Любовью согреть благих сыновей,

Тех разорить, кто тебя разорил,

Тех укрепить, кто тебя укрепил,

Тысячу душ мечу не предать,

Ягнят невинных хранить, как мать.

Куда ж, прохожий, уходишь вновь?

Перед тобою – что море – кровь!

Свой шаг, прохожий, останови:

Народ твой несчастный лежит в крови!

Вон мальчик и девочка – погляди —

Рука – у матери на груди.

Земля с волосами, кровь со слезой —

Смешалось всё, как цветы под косой.

Вдоль улиц, дорог – запрудой лежат,

И камень и землю кровью поят.

К тебе взывают, остановись!

Пройдешь, зайдешь ли в Хлкараклис,

Взгляни на землю, где был палач,

Возьми платок, утрись и заплачь.

На колени стань, о них зарыдай,

На небо взгляни – плачь, причитай, —

И поминай: который народ

Себя защитить не умеет, тот

В рабы к врагу своему пойдет,

И бог от него свой лик отвернет.

8

– Ребята, будьте начеку, приготовьте ружья, приведите к нам в дом женщин и детей! – сказал первый из старейшин в Хлкараклисе, господин ага Саркис. – Слава богу, дом мой полон хлеба, и буйволицы мои доятся. Что есть у меня, все ваше. Скотину вашу тоже как можно ближе сюда подгоните, к селу. Мужайтесь, – пока не иссякла моя сила и могу дышать, жизнь моя принадлежит вам. Мы и с курдами, и с османцами сшибались лбами, а эти малодушные персы – что в них? Могут ли они устоять перед нами? Если и на небо взлетят и оттуда сплошным огнем ниспадут, и то ни волоска нашего тронуть не смогут. Наши кости окрепли в карсских горах, – что такое персы, чтобы нам противостоять?

Пусть не дают нам пороха и ружей: мужество наше – и порох нам, и защита. Посматривайте хорошенько, чтоб арбы крепко держались. Теперь одна часть людей пускай идет на ту сторону села, а другая – на эту. Если возможно, и стар, и млад – все стойте вперемешку, пусть враг думает, что нас много, он тогда не решится близко подойти. А я со своими людьми загорожу дорогу, и первому, кто только сунется, угожу в лоб вот этой пулей, – недаром ружье заряжаю.

Правда, мы уже столько дней их ждем, а их все нет да нет. Но сегодня ночью мне явился святой Саркис – преклоняюсь перед святой силой его! – и сказал, чтобы мы были наготове. Поминайте святого Саркиса, молитесь, – скоро уж восток займется.

Много они крови народа нашего пролили, теперь наш черед их кровь пролить. Разве ж мы не армяне? Слава сотворившему армянский народ, – каждый из сынов его целой горе равен.

Ну, не теряйте времени! Еще поживем на нашей земле, опять будем вместе с семьями нашими веселиться; опять на земле, где усопшие наши погребены, кровь проливать. Разве мы не внуки Вардана? Не Трдата ли кровь у нас в жилах, не Тиграна ль дыханье в устах?

Гора и та бы на нашем месте растаяла, а вот мы, армяне, все стоим – нас уважают, и вера наша повсюду прославлена. Родимые мои, голуби мои, давайте такой совершим нынче подвиг, чтоб весь мир о нем узнал.

Ну, вставайте, Смбат, Ашот, Тигран, вставайте, родимые! Погляжу, какую вы сегодня удаль выкажете, как не посрамите достойное свое имя! Да с таким именем человек должен гору перескакнуть, коли она перед ним встанет, через море перешагнуть, – а эти никуда не годные персы и народ-то слабый, и ни души-то, ни веры, ни закона у них нет, – что в них? Когда у человека лоб миром не мазан – какая в нем может быть сила? Если наша рука изнеможет, так ангел божий и заступничество святого Просветителя нам помогут. Такова сила нашей веры.

Батюшка дорогой, встань и всех причасти – великая сила в причастии: коли помрем, в нем для души спасение, а живы останемся, так оно телу во здравие. А уж исповедывать некогда, – господь сам знает, что сердце у нас праведное.

Если мне суждено помереть, схороните и поминки справьте, а сына моего – молодца – соблюдите. Пять у меня сыновей, три брата, племянников шесть, а либо семь, и внуки есть и невестки, – только он мне всех дороже. Больше всех я его любил, больше других лелеял.

Ах! Если бы вы только знали, какой он породы! Да что я говорю! – вы и так знаете. Ведь он по крови от нашего храброго Вардана Мамиконяна происходит. Он был ребенком, когда отец с матерью у него померли, – я его взял, усыновил, и он мне родных сыновей дороже. Скажу – бросься В0ду – бросится; скажу – кинься в огонь – и от этого не отступится. Вы поглядите только на его широкий лоб, на рост богатырский, на орлиные очи его, на красоту всего лица его – а сладкую речь его вы слыхали? Когда входит он в храм божий, точно ангел входит. Среди нас ли появится – всякий раз будто солнпе встает. Ах, каждый раз, как его вижу, или голос его слышу, так и кажется мне, что стоит передо мною сам святой Вардан.

Батюшка дорогой, благослови его, положи руку на его голову. Кто знает, что будет: заря кровавая зажигается, черные мысли обуревают меня – но вера наша все одолеет…

Вардик дорогой, родной ты мой, пока еще есть у меня душа в теле, подойди, я тебя поцелую, подойди, солнышко мое ненаглядное! Как придется мне в землю лечь, ты закрой мне глаза рукой своей праведной, сам засыпь меня землею. И оставайся в доме за старшего сына, заступи мое место, всем управляй. Пока твоя нога будет на моем пороге, дом мои будет цвести, и камни будут плоды приносить. Подойди, голубок ты мой, Вардан мой второй, мой родной Вардан! Когда буду