содержимое желудка начало появляться в раковине.

Стыдно было до такой степени, что даже уши покраснели. Радует одно, он держал мои волосы и ждал, пока я закончу. Из зеркала на меня смотрела девушка с красными глазами и растекшейся тушью.

— Ты не имеешь никакого права! — развернувшись к нему и ткнула пальцем в грудь.

— Лучше помолчи, не делай хуже. Умойся!

По его Грозному голосу и выражению лица поняла, что лучше сделать, как он сказал.

— Пойдем… С тебя на сегодня хватит веселья.

Рафаэль подхватил меня под локоть и повел в сторону выхода, а я как будто безвольная кукла только успевала передвигать ногами.

— Нужно предупредить ребят, — притормаживая этого угрюмого мужчину сказала.

— В машине напишу сообщение Элу.

— Это он сказал, где мы?

— Даже если так это уже не имеет значения.

— Еще как имеет.

— Уже как два года в зуб Эла вживлен маячок, поэтому отыскать вас не составило труда.

— Очень весело, — хмыкнула, закатывая глаза под лоб. — Я думала, только нас чипировали, как собак.

Адамати мой ответ никак не удивил, видимо, он в курсе всего этого.

— Куда ты меня везешь? — спросила его, когда отвлеклась от своих мыслей.

— В гостиницу, в которой остановился, — ответил, не отрываясь от дороги.

— С какого перепуга ты везешь меня в свой номер? Вообще-то у меня есть свой собственный.

— Я уже говорил, что тебе лучше помолчать, — все так же монотонно говорил.

— Рафаэль, ты слишком много берешь на себя.

— Даниэлла, заткнись! Поговорим завтра, когда ты проспишься, да и я тоже, а то не спал уже херову тучу времени. Уступи хотя бы сейчас. Потом продолжишь показывать, какая ты взрослая и независимая.

— А… — открыла рот и следом его закрыла.

Дальше мы ехали в полной тишине. В номере приняла душ, надела на себя халат гостиницы и легла в постель. Лежа с закрытыми глазами слушала, как Раф принимает душ, а затем ложиться рядом со мной.

— Спи Даниэлла. Набирайся сил. Завтра нас ждет серьезный разговор.

— Обними меня, пожалуйста, — прошептала, не ожидая от себя самой подобных слов.

Адамати повернулся ко мне и прижал к своей груди. Так и уснула под гулкий звук его и моего сердца.

Если ночью сон свалил с ног, то утром тело никак хотело меня слушаться, так еще и огромная туша придавила, что немного и задохнусь.

— Адамати да слезь ты с меня, — прохрипела не своим голосом, пихая в бок локтем.

Рафаэль пошевелился, но не сдвинулся, а наоборот, его руки сильнее к себе прижали.

— Спи, — прошептал на ухо, — еще рано.

— Раф, мне нечем дышать. Тем более в туалет хочется.

Он тяжело выдохнул и следом дал мне свободу. Кряхтя встала с кровати и поплелась в ванную комнату. Стоило увидеть свое отекшее и помятое лицо — застонала негромко.

— Красотка просто. Позорище.

В нормальный вид себя приводила довольно долго, что даже Раф несколько раз интересовался, все ли со мной в порядке.

Сразу же после меня в душ пошел Рафаэль, предупредив, если свалю, то получу по полной программе. Закатив глаза на его угрозу, улеглась на кровать. Как только за ним захлопнулась дверь, расплылась в улыбке. Я ведь даже и не собиралась никуда. Пора поговорить уже, как взрослым людям. А если быть точнее, мне нужно вести себя как взрослому здравомыслящему человеку. Хватит херней страдать. Ой, да кому я втираю? Творить херню заложено у меня с самого рождения. Это часть меня. Увы никак не избавлюсь. А хотелось бы…

Рафаэль вышел из ванны, когда я уже доедала свою порцию завтрака. Последний кусочек тоста так и застыл у рта. Несомненно, стоявший сейчас передо мной мужчина в одном полотенце на бедрах, излучал свою сексуальность и уверенность. Остается мысленно подтереть слюнки, которые уже начали капать на пол.

— Теперь мы можем поговорить, — сел вальяжно напротив меня с кружкой крепкого кофе.

— Говори, — закатила глаза.

Да-да, в этом вся Даниэлла Диаз: думает об одном, а говорит совсем другое.

— Кто бы сомневался, — тяжело вздохнул и сделал глоток из своей кружки. — Ну что ж… Нужно было сразу обозначить границы, но я полагал, что ты довольно зрелая девушка, несмотря на твой юный возраст.

— Ближе к делу, — начала закипать, ведь начало не очень понравилось.

— Говорю только раз, а ты запоминай, девочка моя. Наедине со мной можешь спорить, отстаивать свою точку зрения, проявлять эмоции, как ты хочешь… — видно, он злится.

А вот я как провинившийся ребенок опустила глаза вниз, чтобы не встречаться с его свирепым взглядом. Только вот Адамати не позволяет мне долго смотреть на свою пустую тарелку, он перехватил меня за подбородок и заставил смотреть на него.

— Но, когда вокруг есть посторонние люди, ты не выходишь за рамки, не повышаешь на меня голос. Я не сыкун какой-то мелкий, чтобы ты вела себя так при моих подчиненных.

С каждым его словом мой взгляд, становится свирепее, а рот так и норовиться сказать какую-нибудь гадость. Но я благополучно молчала, вспомнив своих родителей. Мама никогда при посторонних не повышала на отца голос и не спорила так же, как и он. Они все выясняли наедине за закрытыми дверями. Да, даже наши до одури влюбленные родители ссорятся, да так иногда что приходится делать ремонт в той комнате, в которой они были.

— Надеюсь, ты все поняла, — провел большим пальцем по моей нижней губе. — А то идея выпороть твою сладкую попку все никак не выходит у меня из головы.

— Господи, Адамати! — откинула его руку, сдерживая улыбку. — Я же не в том возрасте, чтобы пороть меня ремнем.

— В самый раз. И думаю, что сейчас самое время.

Я даже пискнуть не успела, когда он оказался рядом со мной и закинул к себе на плечо, оставляя смачный шлепок на одной из половин моей пятой точки.

— Немедленно отпусти меня! — хлопала его по спине, а когда упало полотенце, то шлепнула по голой заднице.

По упругой голой заднице…

— Ну что, займемся твоим воспитанием? — кинул на кровать, нависая надо мной.

— Поздно меня уже воспитывать, — обвила ногами его талию и поменяла нас местами. — А вот…

— А мне тем более поздно воспитывать, — перебил меня Адамати.

В том, что его поздно воспитывать, понятно и дураку. А вот я хотела сказать, что не прочь оказаться на его члене. Но думаю, это и так понятно: ведь Раф сразу же овладел моим ртом попутно скидывая с меня топ.

И вот я уже полностью обнаженная под ним сгораю от желания, но он все тянет и не дает того чего