– Наклони голову, – приказал он.

Матаора наклонился, и Уе-тонга быстро провел рукой по его лицу. Узора как не бывало, а за спиной у Матаоры раздался смех светловолосых женщин, похожих на тех, что разбудили его однажды утром, когда он впервые увидел Нивареку. Матаора оглянулся и поискал глазами, нет ли среди них его высокой подруги, но не нашел ни одного знакомого лица.

– Видишь, чего стоит твоя раскраска, – сказал Уе-тонга. – Ты понятия не имеешь об этом искусстве. Здесь, в Рарохенге мы делаем рисунки, которые не стираются никогда. Матаора вгляделся пристальнее в лицо Уе-тонги и увидел рубцы и щербины, покрытые краской, над которой был не властен бег времени. А когда он разглядел замысловатые узоры, сделанные рукой мастера, ему стало стыдно, что его лицо украшает такой простой рисунок.

– Ты стер мою татуировку, – сказал он Уе-тонге, – теперь ты должен наколоть новую.

– Хорошо, – охотно согласился Уе-тонга. – Ложись.

Матаора лег на спину, Уе-тонга разрисовал углем его лицо. Потом он наклонился и пустил в ход иглу и молоточек. Матаора вздрагивал от каждого укола. Он чуть не с корнем вырвал пучок травы, в который вцепился рукой. Молоточек постукивал, игла медленно двигалась по лицу Матаоры, и судороги боли пробегали по всему его телу. Матаора не выдержал и запел:

Младшая сестра Нивареки была недалеко. Она услышала песню и побежала к Нивареке:

– Отец делает татуировку какому-то человеку, а тот зовет тебя. Кто это может быть?

– Пойдемте посмотрим! – сказали подруги Нивареки. Женщины столпились вокруг Матаоры. Уе-тонга сердился, потому что они мешали ему.

– Что вам здесь нужно? – спросил он.

– Мы хотим пригласить чужестранца в деревню и развлечь его.

К этому времени Уе-тонга уже отложил иглу: он видел, что силы Матаоры на исходе. Коричневый мужчина медленно поднялся. Его лицо стало безобразным, оно отекло, из ранок сочилась кровь, но широкие плечи и стройное тело очень понравились женщинам. Ниварека пристально разглядывала незнакомца.

– Это Матаора, – сказала она, – это его набедренная повязка, я сама сплела ее.

Матаора сел, а Ниварека встала поодаль и спросила:

– Это ты, Матаора?

Матаора не видел Нивареки: лицо так распухло, что он не мог открыть глаз, но как только она заговорила, он узнал ее по голосу. Матаора махнул рукой, и Ниварека убедилась, что перед ней ее муж. Она подошла к нему и заплакала от радости.

Наконец татуировка была закончена, раны зажили, и Матаора объявил Нивареке:

– Пора возвращаться в мир над Рарохенгой, туда, где мы жили прежде.

Ниварека взглянула на него и сказала:

– А я думала, мы останемся здесь. Давай спросим отца.

Уе-тонга ответил, не задумываясь:

– Пусть Матаора возвращается к себе. А ты, Ниварека, оставайся здесь. – Уе-тонга посмотрел в глаза зятю. – Говорят, в верхнем мире мужья иногда бьют жен.

Матаоре стало стыдно.

– Это больше не повторится, – сказал он. – Теперь я всегда буду таким же добрым, как те, кто живет в Рарохенге.

Уе-тонга улыбнулся:

– Если твои слова идут от сердца, сын мой, иди и уводи с собой Нивареку. В верхнем мире царит тьма, а наша Рарохенга полна света. Возьми у нас частичку света, пусть она осветит твой темный мир.

– Посмотри на мое лицо, – сказал Матаора. – На нем татуировка нижнего мира. Она не сотрется никогда. И никогда не угаснет мое желание мирно жить по законам любви.

Муж и жена вместе отправились в обратный путь. Они вернулись домой и счастливо жили до конца своих дней. Матаора научил мужчин делать татуировку, которую нельзя стереть, а Ниварека научила женщин плести цветную кайму на плащах.

Вот как все это было, вот что принесла людям любовь Матаоры и Нивареки, которые жили в те времена, когда мир еще только начинал строиться.

Руаранги и его жена Тафаи-ту жили на склоне Пиронгиа, горы-стража округа Уаикато. Однажды Руаранги ушел на не сколько дней из дома. А в это время какой-то туреху вышел из леса и увел его жену.

Бедный Руаранги обезумел от горя, когда вернулся домой и не нашел жены. Кое-кто из друзей говорил, что Тафаи-ту сама убежала из дома, но Руаранги не верил им, потому что они с женой любили друг друга.

Руаранги взял копье, дубину с нефритовым наконечником и пошел искать жену. Где только он ее не искал! Руаранги карабкался по крутым ущельям Пиронгиа, где ветви деревьев смыкались над головой и гирлянды ползучих растений свисали с искривленных, покрытых мхом стволов, а робкий вечерний свет не мог пробиться сквозь густую листву. Руаранги знал, что в этих местах жили необыкновенные существа. Но в его глазах светилась ярость, и не было страха в его сердце, только ненависть к светлокожим демонам, которые украли его жену. Он не сомневался, что это они похитили Тафаи-ту.

Однажды Руаранги поел и лег на спину на влажный мох. В лесу уже темнело, но вдруг он протер глаза и с криком вскочил на ноги. На другой стороне ручья он увидел жену и рядом с ней отвратительного туреху.

К изумлению Руаранги, Тафаи-ту взглянула на него, отвернулась и побежала в лес. Мгновение Руаранги не мог поверить своим глазам, но потом догадался, что жена околдована. Он за держался еще на миг, чтобы схватить оружие, и помчался за беглецами.

Туреху бежал бесшумно, но Руаранги слышал, как с треском ломаются большие и маленькие ветки, за которые на бегу заде вала жена. Вскоре он понял, что нагоняет ее, потому что треск стал слышнее. Наконец он выбежал на ровную, поросшую травой поляну, где валялись упавшие деревья. Туреху торопил жену, ему хотелось поскорее скрыться в лесу.

Руаранги остановился и старательно прицелился. Тонкий дротик запел в воздухе, он летел прямо в демона. Но в последний миг какая-то неведомая сила заставила его отклониться в сторону. Дротик пролетел мимо и, дрожа, вонзился в землю.

Руаранги знал, что еще немного – и беглецы скроются из глаз. Уже смеркалось, и Руаранги боялся потерять их в тем ноте. У него осталась кое-какая еда от обеда, который он себе приготовил, и его рука потянулась к вареной кумаре. Тафаи-ту и туреху были уже на опушке леса, но на этот раз Руаранги не промахнулся: кумара ударила Тафаи-ту прямо в спину.

Сердце Руаранги запрыгало от радости: он знал, что вареная кумара расколдует его жену. Тафаи-ту на мгновение остановилась, потом вырвала руку у туреху и обернулась. Она увидела мужа, увидела, что он стоит и ждет ее! С радостным криком она подбежала к Руаранги и бросилась к нему в объятия.

Руаранги и Тафаи-ту бежали, не разбирая дороги, они продирались сквозь кусты, натыкались на деревья, спотыкались о корни и думали только об одном: как бы поскорее покинуть эти мрачные места, где жили туреху. Наконец они выбежали из леса и увидели нижние склоны Пиронгиа, безмятежные и невозмутимые в серебряном свете луны.