— Ты собрался стать еще и плантатором?

— Мы с отчимом всегда были плантаторами, — весело сказал Хью. — Мы выращивали хлопок в Натчезе. А в Луизиане я хочу заняться сахарным тростником.

Микаэла слегка нахмурила лоб.

— А как же компания? Управление плантацией сахарного тростника займет почти все твое время. На “Галланд, Ланкастер и Дюпре” его у тебя почти не останется. Ты перестанешь заниматься ею?

— Нет, не думаю, что это целесообразно. Однако надеюсь, что скоро приведу дела компании в порядок, и тогда уже не будет необходимости в моем постоянном контроле. Я собираюсь подыскать хорошего управляющего. Он и займется всей текущей работой.

— Управляющего! — воскликнула ошеломленная Микаэла, которая даже не заметила, как они миновали широкие ступеньки крыльца и подошли к массивным двойным дверям. — Но это же абсурд! Управляющими компании всегда были члены нашей семьи.

— Вот и видно, к чему это привело, — сухо ответил он, толкая дверь, за которой их ждал удобный прохладный холл.

— Эти слова оскорбительны для моих родственников, мсье!.. Микаэла хотела сказать что-то еще в том же духе, но Хью запечатал ее рот горячим поцелуем.

— Мы приехали сюда не для того, чтобы обсуждать правовые вопросы нашего бизнеса, — быстро прошептал он, оторвавшись на мгновение от ее губ. — Я здесь для того, чтобы показать моей молодой супруге ее новый дом. Можем мы забыть на некоторое время о “Галланд, Ланкастер и Дюпре”?

Их взгляды встретились. В чуть прикрытых густыми ресницами серых глазах Хью было нечто загадочное и зовущее, нечто, с чем не могла бороться Микаэла. Голова слегка закружилась, она вдруг ощутила теплоту, исходившую от массивной фигуры стоящего перед ней мужчины.

— Хорошо, — кивнула она, сдаваясь. — Давай забудем пока о компании.

Следующие несколько часов запомнились им как одни из самых радостных в их совместной жизни. Дом Микаэле нравился все больше и больше, и она забыла обо всем, увлекшись планами его меблировки. Предстояло многое купить: ковры, занавески, постельное белье, кровати, столы и еще целую кучу мелочей. Улыбающийся Хью следовал за ней из комнаты в комнату. Хозяйственные рассуждения жены, а еще больше ее приятное возбуждение доставляли ему истинное удовольствие. Радостно возбужденная, Микаэла и впрямь была очень мила. Щеки ее порозовели, сделавшись почти такими же яркими, как губы, темные глаза радостно поблескивали.

Затем они устроили легкий завтрак в бельведере, из которого открывался чудесный вид на большой пруд — настоящее рукотворное озеро, созданное, видимо, тогда же, когда строился старый дом. Вид открывался великолепный. Вокруг пруда ровными рядами росли кедры, мандариновые деревья и магнолии. Прямо к воде сбегал покрытый разноцветными ягодами кустарник. Источающие приятный аромат цветы и виноград с сочными кистями были высажены так искусно, что вся эта красота казалась творением самой природы, а не человека.

Отставив в сторону полупустую тарелку, Микаэла задумчиво смотрела на гладкую поверхность воды, наслаждаясь ароматами магнолий, лилий и жимолости. Да, жить в таком доме им будет, конечно, приятно. Она посмотрела на Хью. Тот сидел неподвижно, удобно устроившись на стуле. Мирный пейзаж, видимо, тоже захватил его полностью. Глаза были полуприкрыты, прядка густых черных волос сползла на лоб. О чем он думает? В нем так много непонятного ей. Микаэле вдруг стало грустно. Жизнь их вроде бы входит в нормальную колею, но она не чувствует себя счастливой. Что-то мешает. Что? Он же всегда так добр и внимателен к ней. Трудно, однако, забыть, что он женился на ней не по собственной воле. А еще эта его непонятная уверенность в том, что она каким-то образом заманила его в ловушку. А кроме того, как ни пыталась Микаэла, она так и не смогла выбросить из головы разговор с Алисой Саммерфилд. Сколько Микаэла ни внушала себе, что американка просто хотела выместить на ней свою обиду, слова Алисы занозой сидели в ее сердце.

Она вновь посмотрела на мужа. О, как ей хочется лучше узнать его! Как было бы здорово, если бы он прямо сейчас заговорил и разрушил все ее сомнения. Но этого, конечно, не случится. Он, несмотря на их нынешнюю близость, по-прежнему остается загадочным иностранцем, поведение которого ей чуждо и непонятно. Они живут вместе и в то же время каждый сам по себе. Вряд ли двое людей могут быть ближе друг к другу, чем они ночью. Да и днем вроде бы все нормально. При всем том они разделены непреодолимой бездной. И оба чувствуют это, но заговорить — никогда. Они вообще, с грустью подумала Микаэла, не говорят о том, что у них на сердце, что мучает их. Она не делает этого, потому что боится Совсем оттолкнуть его. А Хью почему?

Но даже если она решится спросить его о той же Алисе? Станет ли лучше, если он подтвердит, что любил другую женщину и собирался жениться на ней? Не разрушит ли это признание то хрупкое спокойствие, которое им удается сохранять? Микаэла в очередной раз сказала себе, что его отношения с Алисой не имеют для нее никакого значения, и в очередной раз по болезненному уколу в сердце поняла, что обманывает себя. Имеет большое значение для нее, и не только это, но и многое другое, что связано с Хью!

— О чем ты задумалась? — неожиданно услышала она его вопрос.

И только сейчас поняла, что муж наблюдает за ней.

— Так, ни о чем, — пробормотала Микаэла, опуская глаза.

— Ты выглядишь не слишком счастливой. Тебя что-то тревожит?

— О, что ты! — постаралась она улыбнуться. — Конечно, нет. С чего бы мне тревожиться? Здесь так чудесно, — продолжила она уже искренне. — Нам будет очень хорошо. Теперь я понимаю, что ты правильно поступил, не взяв меня с собой, когда ездил договариваться с мадам Жюстиной. — В голосе Микаэлы зазвучали кокетливые нотки. — Если бы я все это увидела, а она отказалась продать нам имение, меня бы это очень огорчило. Так что ты и здесь оказался прав.

— Рад, что тебе здесь нравится, — медленно произнес Хью, уверенный, что услышал далеко не всю правду.

Даже сейчас, хотя ей, безусловно, нравился новый дом, Микаэла была грустна. Хью видел все и понимал, что-то мешает ей почувствовать себя счастливой. Это его тревожило. Неужели быть его женой это так ужасно? Но разве не она сама устроила все так, что ему ничего другого не оставалось, кроме как жениться на ней? Он вдруг почувствовал раздражение и даже злость. У Микаэлы нет никаких причин для недовольства! Она добилась всего, чего хотела. Что ей еще надо? Хью поднялся со стула.

— Если мы не хотим вернуться в город слишком поздно, нам пора готовиться к отъезду, — произнес он довольно резко.

Смущенная неожиданной переменой в поведении мужа, Микаэла послушно кивнула.

— А как скоро мы сможем переехать сюда на лето? — спросила она, стараясь отвлечь мужа от мрачных мыслей.

Прежде чем ответить, Хью подал ей руку и повел к главному дому.

— На следующей неделе, — сказал он наконец. — Завтра постарайся заказать необходимые нам здесь вещи, а я позабочусь, чтобы их доставили сюда в целости и сохранности. Маму ты будешь приглашать? — повернулся он к ней.