Софийку полюбили все. И Ромка и уже взрослый Артур. Они души не чаяли в сестричке, хотя я переживала, что Рома воспримет третьего ребенка в штыки. Видимо, мы с Богданом сумели подарить нашу любовь сразу троим. Никто из них не чувствовал недостатка. Я одинаково любила их всех, хотя и волновалась, что не смогу, что стану срываться на Ромке ради своих детей, что не смогу относиться к нему также, но я смогла. Сейчас Рома для меня — такой же родной ребенок, как и Артур с Софией.

Я набираю Богдана, пока стою в пробке. Хочу уточнить, пришли ли подарки. И хоть Богдан сказал мне, что все готово, я сомневаюсь. Мне нужно знать, что пятилетие моей дочери пройдет без заминки.

Апрель радует нас солнечными, но прохладными деньками, а еще я, кажется, застряла в пробке.

— Да.

— Подарки привезли?

— Я же сказал — все готово.

— И Роме тоже? Там три коробки должно быть.

— Малыш, — спокойно произносит Богдан. — Успокойся, ладно? Ты за рулем, у нас все под контролем, без подарков никто не останется, всё пришло. Не нужно нервов, хорошо? Ты должна спокойно доехать до школы, а затем домой, к чему лишний стресс?

Его слова действуют на меня таинственным образом, потому что я перестаю нервничать. Какой смысл, если я знаю исполнительность Богдана и его дотошность? Он десять раз все перепроверит и доведет до идеала. Если бы не эта его особенность, он бы не смог построить такую бизнес-империю, которой руководит.

— Прости, — улыбаюсь. — Я не знаю, что на меня нашло.

— Ждем тебя. Аккуратно там.

Пять лет назад наши ссоры из-за машины доходили до скандалов. Не сразу, конечно, после родов. Во время беременности я шла Богдану на уступки, позволяла водить Гоше, потому что серьезно относилась к своему здоровью, но через три месяца после родов я даже слышать не хотела о Гоше. Я предпочитала ездить за рулем сама, предлагала Гоше ездить следом, но Богдан и слушать не хотел.

Я отвоевала свой автомобиль только через год и последние три являюсь счастливым водителем личного мерса. Богдан за меня переживает несмотря на то, что я ни разу за это время не попала в аварию и даже не была близка к такой ситуации на дороге. Я ответственна за рулем и, вместе с тем, благодарна, что мой мужчина так за меня переживает.

К школе я добираюсь через полчаса, тренировка как раз закончилась и Ромка бежит переодеваться. Когда мы едем домой, я прошу у сына что-то рассказать, но он мотает головой. Устал. Вижу по его полуприкрытым векам и опущенным рукам.

Решаю не донимать его вопросами и включаю радио. Там играет какая-то веселая песня, а затем она прерывается на новости. Я хочу переключить, потому что стараюсь не слушать и не смотреть подобное при детях, да и сама не сильно хочу знать новости. Мне почему-то от них тоскливо и накатывает паника. Я заношу руку над кнопкой, когда слышу имя Игоря.

Там говорят, что его нашли мертвым в своей одиночной камере. По предварительным данным — это было самоубийство. Я сглатываю, руки начинают дрожать, и я паркуюсь на обочине. Ромка спит, поэтому не видит мое состояние. Я же стараюсь быстро взять себя в руки. Откидываюсь спиной на сидение и прикрываю веки. Спустя пару минут я начинаю улыбаться. Какой бы понимающей я ни была, а кровожадность во мне присутствует, потому что я не чувствую сожаления.

Единственное чувство, которое я сейчас испытываю — облегчение. Я знаю, что моей жизни больше ничего не угрожает, я в полной безопасности, хотя Богдан по-прежнему волнуется. Именно поэтому сейчас в мою машину стучит Гоша. Я улыбаюсь и опускаю окно, он смотрит виновато, мол, Богдан Олегович приказал.

— Со мной все в порядке, — говорю ему. — Сейчас поедем.

— Точно? Может, пересядете в мой автомобиль?

— Все хорошо, Гош. Сделаем вид, что я тебя не заметила.

Я ему подмигиваю, он кивает. Через минуту я вижу, как он идет к своему автомобилю, который припарковал на другой стороне улицы. Как я вообще могла подумать, что Богдан отпустит меня одну? Я как я раньше не замечала слежку?

Домой я добираюсь быстро. Паркую автомобиль на лужайке. Гоша не заезжает следом. Выглядываю за ворота, но его автомобиля не вижу. Выполняет свою работу на сто процентов. Молодец, невидимо следит, хотя сегодня все же спалился. Была причина.

— А вот и мама, — к нам выходит Богдан с Артуром и Софийкой за руку.

— Отдай, — рычит сын на сестру. — Это моя игрушка.

— У нас, как я поглажу, ничего не меняется.

— Абсолютно. Аниматоры только приехали, но они от них сбежали.

Я начинаю смеяться.

— Лома! — кричит Софийка и бросается к старшему брату. Его она любит намного сильнее Артура. Но он с ней никогда не дрался, а Артур растет упрямым и старается отстоять свою позицию во всем.

Пользуясь моментом, пока дети подбегают к Роме, я подхожу к Богдану. Обнимаю его и тихо шепчу:

— Ты же знаешь, что я тебя люблю?

— Та-а-а-ак, — тянет он. — Что натворила.

— Ничего, — говорю, а самой хихикать хочется.

Я чувствую, как он напрягся, как его руки буквально заледенели на моей талии.

— Я всего лишь спалила твоего водителя. Остановилась у обочины, а Гоша, видимо, следуя инструкциям, подошел спросить, все ли в порядке.

— Я не мог оставить тебя одну.

— И давно он так?

— С самого начала. На разных авто, — признается Богдан.

— Пусть ездит на одной, — разрешаю. — Я все равно о нем уже знаю.

— Люблю тебя, — говорит Богдан, притягивая к себе.

Раньше я злилась на самодеятельность Богдана, а сейчас понимаю, что мой муж — настоящий мужчина. Дал мне полную свободу действий, но все равно присматривает. Переживает, волнуется, хотя и не показывает этого. В конце концов, я его понимаю, мы столько всего пережили, что невозможно игнорировать даже мало вероятную опасность. Так Богдан проявляет свою любовь, а я проявляю ее пониманием. И поцелуями, конечно.