но уже более основательная двухосная телега. Часть наемников — на телеге, кто-то шел пешком.

В общем, обычный поход, если бы не Суэртэ.

Нет, удача тут не причем.

Просто... Это был первый раз, когда я понял, зачем и чему меня учил Филимон.

По-моему, на третий день.

Помню, из-за постоянного нахождения вместе, Шен начала разговаривать и даже что-то рассказывать. Она постепенно становилась мне не рабыней, а кем-то большим.

***

— Зимой у нас снега много, не то что тут, — произнес Рэй, задумчиво наблюдая за Тучкой, что неторопливо плелась за второй телегой. — У нас навалит, так навалит! Бывало так, что снег с неба не один день идет. Все по лавкам и печам сидят. А по утру, за дровами пойдешь, а дверь подвалило так снегом, что и не открыть... Я один раз в окошко лазил, чтобы дверь откопать...

— Никогда снега на видела, — призналась Шена, сидевшая рядом. — Какой он?

— Холодный, — с улыбкой произнес парень и поежился. — И белый. Как песок, только легкий и холодный. В руку возьмешь, а он холодит так, что жечь начинает. И тает прямо в руке. А еще, руки от него потом краснеют...

— Холодный... жгучий, — нахмурилась девушка.

— Ага, — хмыкнул Рэй. — А у вас? Где ты родилась?

— Я... — нахмурилась Шен. — Мы родились в поместье Сан Карло. У него были большие плантации. До моря было часа два хода. Мои родители ухаживали за деревьями и собирали урожай. Еще выращивали батат. Редко он собирал нас, и мы шли на берег. Мужчин забирали рыбаки на помощь.

— И у вас никогда не было снега?

— Нет, — качнула головой Шена.

— А почему тебя продали? — задумчиво спросил Шена.

— Меня не продавали... Подарили. — хмурясь произнесла Шена. — Подарили синьору моего хозяина, но... я ему не понравилась... Хотя, может быть, ему нужны были деньги. Я не знаю. Он продал меня работорговцам.

— А отец с матерью?

— Они хорошо работали, их оставили. Я не знаю, что с ними. Про братьев и сестер тоже ничего не знаю.

— А их много?

Шен пожала плечами.

— Я знаю о трех братьях и одной сестре.

Рэй умолк и задумчиво вздохнул.

— Я тоже не знаю, как там мои братья и родители, — произнес он и спустя пару секунд спросил: — Скучаешь?

Шен молчала, несколько секунд раздумывая, а затем пожала плечами.

— Не знаю. Раньше — когда в тех бараках была — очень скучала. Страшно было... А сейчас... Сейчас нет. Не знаю, что буду делать, если вновь окажусь там, рядом с родителями.

— Почему? Ты не хочешь их видеть?

— Очень хочу, но... у нас никогда не было такой одежды, — она погладила свое платье. — У меня никогда не было обуви. Я не слышала, чтобы кто-нибудь из рабов умел читать или писать. Да и... мы редко ходили сытыми. Разве только во время урожая. Сан Карло нас не бил, но я видела, как били других рабов. Просто так, забавы ради, или от плохих вестей.

Рэй задумчиво кивнул.

— Поэтому я... я не знаю, что буду делать, если вернусь... — произнесла девушка и спустя пару секунд произнесла: — Папа с мамой за меня бы порадовались.

Ученик мага задумчиво почесал макушку и повернул голову внутрь телеги:

— Роди, а ты?

В ответ ему было молчание и он понял, что младшая рабыня опять спит, пристроившись на спальных мешках.

— Вот соня, — усмехнулся он.

— Разбудить ее, господин?

— Нет, и хватит уже говорить «господин».

— Господин Фил ругался за то, что мы обращались к вам по имени, — осторожно произнесла Шена.

— Здесь то его нет. Когда мы одни — называй по имени. При людях — господин, — произнес парень и шмыгнул носом. — Я все спросить хотел...

Рэй помолчал несколько секунд, после чего все же спросил:

— Спросить хотел, что будет, если я вас освобожу и сниму клеймо? Ну, свободу дам?

Шен втянула голову в плечи и со страхом взглянула на парня, что с удивлением рассматривал ее:

— Мы вам надоели, господин?

— Хватит уже этих господинов, — буркнул Рэй. — Я не знаю как снять клеймо. Не интересовался еще. Мне просто интересно, что будете делать?

Девушка несколько секунд рассматривала его растерянными глазами, после чего неуверенно произнесла:

— Если вы нас освободите, то... То мы потянемся в какой-нибудь город... Мы ничего не умеем, поэтому... поэтому, скорее всего, придется... Торговать телом...

— Вы же готовить умеете. Да и... Почему думаете, что вас в жены никто не возьмет?

— Мы порчены. Вряд ли найдется тот муж, что возьмет порченую жену, — тихо произнесла Шен. — А если и найдется такой... У нас нет приданого. За нами нет семьи и рода...

Несколько минут они ехали в тишине. Рэй переваривал мысль и с грустью принял сам для себя тот факт, что девушки банально долго не протянут сами по себе. За ними нет родителей и рода, в них нет ничего, кроме красоты, а значит, вольная судьба у них будет короткой. Шен же все поглядывала на своего хозяина, пытаясь понять, миновала ли буря или он что-то задумал.

— Шен, а чем бы ты хотела заниматься? — спросил в итоге своих размышлений Рэй.

— В каком смысле?

— Ну, в прямом. Хотела бы стать каким-нибудь мастером? Таким, что даже если со мной что-то случится, то ты могла бы себя прокормить?

Шен растерянно посмотрела на парня, затем пожала плечами и ответила:

— Не знаю. Меня никогда ничему не учили...

— А хочешь, я тебя письму и чтению научу? — спросил Рэй. — И Роди тоже.

Шен молча кивнула. Они проехали так еще минут пять, прежде чем она спросила:

— Вы хотите нас продать, хозяин?

— Хватит уже этих хозяинов и господинов, — вздохнул Рэй.

— Простите, го... Рэй. Это трудно, так не говорить...

— И нет, я вас не собираюсь продавать, — хмыкнул парень. — Просто... просто когда-нибудь мы вернемся в мою родную деревню. У нас... У нас очень плохо относятся к рабам.

— Бьют?

— Нет, не в смысле к рабам, а к их хозяевам. За то, что рабов имеешь — у нас могут и в петлю засунуть.

— Но... вы же