Вот отписка за 1690 год. В этом году служилый человек Василий Кузнецов отправился в поход на коряков, а от туда в чукотскую землю. Он был там убит чукчами вместе со всеми товарищами. Более ничего не разобрал Павлуцкий в той отписке неизвестного свидетеля далеких событий.

А вот более свежая за 1701 год, и авторы отписки имеются. Писана со слов казака Тимофея Доурцова, Федора Порного и Петра Монгула

— Били челом великому государю, а в Анадырском приказчику сыну боярскому Семену Чернышевскому ясачные юкагиры Ходынского роду Некраско с родниками подали челобитную, чтоб с ними послать из Анадырского служилых людей на немирных чукоч в Анадырский Нос, которые им юкагирам чинят в промыслу оленей смертные убийства и грабеж. И по тому их челобитью, он Семен послал их Тимофея с товарищами с анадырскими служилыми и промышленными людьми, в двадцать четыре человека, да Анадырских юкагиров и коряк более ста человек. И пошли они в поход в апреле месяце, и ходили 28 недель. В том походе возле Анадырского моря нашли пеших чукчей юрт тридцать. Под великого государя, под высокую руку их в ясачный платеж призывали. Но те чукчи им ясаку не дали и засели в юрты. Приказчик велел к тем юртам приступать, и на том приступе в тех юртах десять мужиков убили, а жен их и детей в полон взяли. Но те жонки сами себя кололи и детей довили до смерти. Оные чукчи стали в том Носу собираться в одно место. Идучи служилые люди с выше писанного побоища нашли их чукоч сотни три и учинили с ними бой. Убили их человек двести а остальные ушли в побег. Но другой день встретили служилые люди чукоч в многолюдстве. Оленных и пеших было в сборе человек тысячи три, а может и больше. Бились с ними с утра до вечера и многих чукоч побили, а их служилых людей и ясачных юкагиров они чукчи человек семьдесят переранили, и от них отошли те чукчи и стояли близь их. И от тех чукоч сидели в осаде служилые люди пять дней и пошли от них на побег в Анадырский острог.

Прочитав эту отписку капитан Павлуцкий долгое время пытался ее осмыслить. Чукчи проявляли неслыханное ожесточение в бою, полоненные кололи и давили себя до смерти. Ведь даже в отписке, где старались всячески оправдать поражение, хорошо просматривался упорный, непримиримый, непобедимый характер чукчей.

Хлопнула в сенях дверь. В приказную, вместе со свежим морозным воздухом, ввалился Афанасий Мельников, нынешний приятель Павлуцкого. Планы Мельникова о морских путешествиях и открытиях новых земель рушились на глазах. И то право, какого дьявола этот незадачливый мореход, сидя в Анадырском остроге в тысяче верстах от морского побережья без корабля и всяких попыток его строительства мечтает о морских далях. Выглядит это весьма скверно. Своими сказками и уговорами, он конечно разжег воображение капитана, но имеющий власть Павлуцкий, в ведении которого была вся незадачливая Охотская флотилия, не в состоянии был даже добиться прибытия единственного бота «Святой Гавриил». По неизвестным для них причинам судно зимовала на Камчатке и намерения штурмана Якоба Генса были неопределенны. Хотя тот же Мельников мог пояснить Павлуцкому, что устье реки Анадырь на картах не обозначена, с моря просматривается плохо, и задача прийти боту в назначенное время в устье Анадыря дело если и возможное то весьма непростое.

— Здоровья вам и всяческой благости! — произнес Мельников, и с уважением взглянул на старые свитки. — Благое это дело, а меня вот бог обделил, не дал сподобиться грамоте.

— Если опять пришел про «Святого Гавриила» пытать, то мне сейчас не до этого, — недовольно произнес Павлуцкий.

— Так ведь дело более не терпит отлагательства, тем паче что выступаешь в поход. Ты бы господин капитан еще Генсу отписал, да припугнул его сыском и тюремным заключением.

— Уже отписал! Я этого голландца в бараний рог загну! Но оставим сейчас это. Скажи мне, что за народ такой чукчи! Отчего не идут под государеву руку, отчего им смерть милее.

— Дикий народ! Кто их поймет!.. — Афанасий задумался. — Они горды и независимы. Не приемлют чукочи ни какую власть над собою. Не боятся смерти, от того страха не ведают. Им не дано понять, чего хотят от них русские. Чукчи горды, страсти их возбуждаются легко. Чувствительны больно к обиде и стараются отомстить всеми возможными способами. Одним словом Ди…ка…ри.

— Когда почувствуют нашу силу, поймут, а если нет, то всех уничтожу, — решительно произнес драгунский капитан.

Не понял Павлуцкий слова приятеля, хотя тот был близок от истины. Не понимал, и то, что непросто уничтожить народ, который сумел выжить в ледяной пустыне и не зря звался грозой тундры. Здесь все принадлежало им, и все было их союзником. Даже союз русских с коряками и юкагирами не менял расстановку сил и сути проблемы.

4

12 марта 1731 года русское воинство под командованием капитана Тобольского драгунского полка Дмитрия Ивановича Павлуцкого, ныне единоначального командира Анадырской партии выступило из острога и двинулось в земли оленных чукчей.

Стояла ясная морозная погода. Твердый снежный наст надежно держал оленьи и собачьи упряжки груженые провиантом и доблестным союзным воинством. В походе участвовало 215 русских, 160 коряков и 60 юкагиров. Еще никогда здесь на северо-востоке Сибири русские для похода на инородцев не собирали столь внушительной силы. К отряду присоединились также самые отчаянные из промыслового и торгового люда.

Отряд шел строго на север. Его путь лежал более по рекам скованных льдом. Пройдя гористые, безлесные места реки Убиенки, свернули на северо-восток. Весеннее солнце робко показываясь над горизонтом с любопытством освещало идущий по ледяной пустыне караван. Тени вытягивались в длинную линию, будто стрелы указывая и сверяя маршрут движения этих суровых людей посланных на край земли для приведения непокорных инородцев под Государеву твердую руку.

Кругом простирались холмы из камня и снега. Синий, черный и белый цвет заполняли пространство, позволяя другим краскам радовать глаз лишь в ночное время. Луна достойно заменяла дневное светило, освещая пространство синевато-серебристым светом, создавая обманчивые тени и пугающие фигуры, а северное сияние весьма обычное в этих широтах дополняло с избытком недостачу красок.

Ночью караван идет также уверенно как и днем. Полярная звезда указатель не хуже солнца. Чукчи и коряки называют ее кол-звезда. Она считается воткнутым колом, все остальные звезды ходят вокруг нее как олени на привязи. Только не любят инородцы ночных походов. В темноте в пустынных местах далеко от стойбищ, любимые места обитания злых духов Келетов. Здесь они сильны и опасны. Лишь шаманы способны противодействовать им.

В одну из ночей Павлуцкий был разбужен криком караульного.

— Капитан! Капитан! Вылась скорее!

Ругаясь на чем свет, думая, что чукчи напали на лагерь, путаясь в спальном мешке, Павлуцкий выбрался из кибитки, что была устроена на санях. Кругом в молчании, задрав головы стояли русские и коряки.

Глазам сразу представилось грандиозное смешение самых ярких красок и ослепительного света, которые человеческий ум представить не в состоянии. Весь небосклон от края до края, да что том, вся вселенная казалась залита этим огнем. От востока до запада как гигантская радуга, протянулась полоса этого божественного света. Малиновые, желтые длинные лучи веером расходились в разные стороны от ее выпуклой части до самого зенита. Волны лучезарного, фосфорического цвета с завидной периодичностью проносились через все небо будто по вселенскому океану.