Физиономия командира заслона перекосилась от умственных усилий, в голове закопошились мысли. Олен смог бы пересказать их, не особенно напрягаясь: кто такой этот чужак? по какому праву он распоряжается? и как можно оставить форт, приказа же нет! Но какой смысл защищать его, если орки – союзники, а империя разваливается на глазах? Может быть, стоит подумать о том, чтобы спасти собственную шкуру и жизни остальных?

– Хм, ладно… – проговорил Тахрид Алузон после паузы. – Я оставлю тут пять десятков человек, а сам возьму сто и отправлюсь с вами, чтобы встать под знамена императора, да сохранят его боги от всех напастей. – Он нахмурил брови и выпятил челюсть, изображая преданность. – Но на сборы нам понадобится время. Вы подождете нас?

Рендалл кивнул, и командир заслона заспешил обратно к форту, пинками подгоняя подопечных.

– Зачем ты сделал это? – поинтересовался старый орк. – Они будут обузой и замедлят наш путь.

– Не замедлят. – Олен показал на Тридцать Седьмого. – А насчет обузы… кто знает, как там идут дела. Может быть, лишняя сотня решит исход противостояния. Это не легионеры, конечно, но тоже кое-что…

На самом деле его посетила мысль о том, что, может быть, пора начать сражаться с Харуготом на равных. Показать миру, что род императоров Безариона не угас, что в руках наследника есть кое-какая сила. Прийти на помощь Терсалиму, затем двинуться на север в союзе с орками Великой степи и правителем Серебряной империи.

Как только разнесется слух о том, что появился претендент на трон в Золотом замке, многие таристеры из тех, что служат Харуготу, задумаются. Поднимут головы недовольные консулом, вспомнят старые обиды многие тысячи роданов, которым он когда-то насолил.

Но говорить обо всем этом Рашну Олен не хотел – слишком рано лелеять такие планы.

– Как знаешь. – На физиономии старого колдуна читалось сомнение. – Не уверен я, что это разумный ход, но тебе виднее. Пусть мудрость Пламени пребудет с тобой…

Через некоторое время открылись ворота форта, и из них начали выезжать телеги, нагруженные мешками, ящиками и кувшинами. Затем показались понуро бредущие вояки Тахрида Алузона, а в завершение – и он сам, без шлема, но зато верхом на кривоногой толстой лошади.

– Поехали, – сказал Рендалл, когда обоз вывернул на уходившую к западу дорогу. – Надо еще убедить Исхара.

Они развернули лошадей и поскакали обратно, туда, где ждали орки и Харальд.

Племянник хана Белых Волков встретил переговорщиков недоуменным взглядом, а его воины – оживленными выкриками.

– Вы выгнали их из крепости? Зачем, во имя всех богов? – спросил Исхар.

– Теперь это наши союзники, – ответил Олен. – Дальше мы двинемся вместе.

– Союзники? – вмешался в разговор Харальд. – Да их самих надо охранять, чтобы не разбежались.

– Уж какие есть. Но зато с ними, клянусь Селитой, мы идем по землям империи законно. И кто знает, что ждет нас впереди? Есть ситуации, когда сотня пехотинцев полезнее тысячи всадников.

Племянник хана покрутил головой, давая понять, что он недоволен, а потом сказал:

– Как знаешь, олдаг. Ну что, вперед?

– Вперед, – кивнул Олен.

Бредущих по дороге воинов империи они догнали быстро. Разведчики орков умчались дальше, остальные умерили прыть лошадей, и войско потащилось на запад длинной колонной – в авангарде всадники, за ними пехота и позади – обоз. Вскоре по левую руку открылась Стена – полуразрушенные валы, остатки исполинских рвов.

Когда показались развалины форта, разрушенного сотни лет назад, Тахрид Алузон удивленно засопел.

– Э… мессен, – проговорил он, преданно глядя на Олена. – Это Второй Форт, но мы должны были дойти до него только вечером… Это вы своим могучим чародейством ускорили наш ход?

Судя по взгляду и повадкам, командир заслона признал в Рендалле вожака, а еще уверовал в его колдовские способности.

– Можно сказать и так, – кивнул Рендалл, решив, что подробностями насчет Тридцать Седьмого в этот момент можно и пренебречь.

Тахрид Алузон чуть приотстал, и вскоре долетел его сердитый голос.

– Призывает своих топать шустрее, – сказал Харальд. – А ты, я гляжу, умеешь вести за собой людей…

– В смысле?

– Когда надо, ты умеешь уговаривать, – задумчиво проговорил зеленоглазый странник по мирам. – Еще в Вейхорне я заметил за тобой эту особенность… Любые разумные готовы помогать тебе, идти за тобой. Уверен, что орки и люди, что сейчас тащатся, глотая пыль, ринутся в бой только потому, что ты призовешь их к этому. Наверное, это наследственное. Когда десятки поколений твоих предков отдают приказы, способность повелевать входит в кровь…

Олен пожал плечами.

Он никогда не задумывался, какие умения императоров Безариона передались ему. Да, он обладал доступом к их памяти, тело помнило тысячи схваток и знало приемы обращения с оружием. Но вот командовать уроженцу Заячьего Скока долгое время было некем, да он и не испытывал потребности отдавать приказы, не мечтал о том, чтобы на белом коне мчаться впереди войска.

Но так уж вышло, что пришлось, правда, конь под Рендаллом оказался буланым.

– Что делать? – сказал он, немного подумав. – Я должен сделать то, что должен, и если для этого придется вести за собой других…

Харальд покачал головой и улыбнулся, но в улыбке его не было веселья.

Шли без остановок до самого вечера, а на ночлег встали у небольшого озерца, что образовалось в заплывшем не до конца участке древнего рва. Олен проверил, как Тахрид Алузон и Исхар расставили часовых, и, только убедившись, что все в порядке, отправился спать.

Должность полководца обещала быть хлопотной.

Велик могучий Дейн, что протянулся на тысячи миль от Опорных гор до самого Деарского залива. Десятки других рек принимает он в свое лоно, сотни городов и селений поменьше раскиданы на его берегах, множество островов, больших и малых, раскалывают гладь могучей реки.

Но есть один, маленький и скалистый, который словно кочует от устья до истока. Он появляется там, где заметившие его роданы вряд ли обратят внимание на поднявшиеся из воды черные гладкие стены, а через несколько дней исчезает, чтобы наутро возникнуть в новом месте.

Тот же, кто все-таки обратит на него взгляд, обязательно заметит, что островок напоминает замок, или скорее святилище с несколькими башнями, обнесенными общей стеной.

Вот только каким богам посвящено оно?

В середине первого весеннего месяца, когда лед с Дейна только что сошел и река бурлила от избытка воды, остров «всплыл» недалеко от ее истока. Стекла с его берегов белая пена, и река вокруг черных скал окрасилась пурпуром, словно некто смог развести огромный костер на дне.

Раздался плеск, и от острова потекли струи плотного белого тумана. Глубины Дейна закипели, и что-то темное начало всплывать к поверхности. Голова, размерами могущая поспорить с жилым домом, поднялась над водой. Покачнулись усы длиной с оглоблю, прозрачные круглые глаза засветились зеленоватым огнем, и в них мелькнула злоба.