— Ты был прекрасным домом, Чикаго. Я надеюсь увидеть тебя снова.

Мы опускаемся быстро.

— Эй, парень, — говорю я. — Ты же помнишь, что наш настоящий дом намного дальше.

Он ничего не отвечает, но я замечаю, как опустились его плечи.

Двери лифта открываются в подземном гараже. Мы, не спеша и внимательно, рассматриваем все вокруг, прежде чем выбраться наружу. Горизонт чист, Девятый и я бросаем сумки на плечи, а Берни Косар сопровождает нас. Завернув за угол, я вижу, что мы направляемся к машине, укрытой пыльным брезентом. После роскошных апартаментов, я могу лишь догадываться, что должно скрываться под ним. Я могу представить себе желтый Феррари, или что-нибудь другое, столь же роскошное. Или, возможно, это белый кабриолет Порше или даже черный Лотус.

Девятый, должно быть, читает мои мысли. Он подмигивает мне, сдергивает брезент и показывает нашу тачку. Там, во всей своей красе, стоит старый, потрепанный, бежевого цвета Форд Контур. Совсем не развалюху ожидал я увидеть, но сейчас мне не до шикарности, эта тачка, пожалуй, даже заводится.

— Ты это серьезно? — спрашиваю я, даже не потрудившись скрыть свое отвращение.

Девятый смотрит на меня невинными глазами, хотя определенно знает, что я ожидал.

— Что? Надеялся на Камаро?

— Ну не совсем так. Однако я надеялся на что-нибудь менее ржавое. На то, что не выглядит, как причина смерти, — говорю я.

— Заткнись и залезай, Джонни, — говорит он, забрасывая свои сумки в багажник. — Ты такого еще не видел.

Я просыпаюсь от ощущения качки вперед-назад. Всё болит. Такое ощущение, что моё тело полностью было поджарено солнцем: моё горло, кожа, ноги и голова. Губы настолько сухие и так сильно горят, что я даже не могу соединить их вместе. Мои веки хуже всего, они отказываются открываться независимо от того, как отчаянно я хочу увидеть, где нахожусь. Качания и покачивания продолжаются, и меня осеняет, что, скорее всего я в движущемся транспорте. Волна тошноты меня пересиливает. Я пытаюсь поднять руки к голове и обнаруживаю, что они связаны. Так же как и ноги. Наконец, полностью очнувшись, я заставляю открыться глаза и безумно смотрю вокруг, но всё что я вижу — это темнота. Я закрываю глаза вновь. Пустынное солнце видимо ослепило меня.

Я пытаюсь позвать на помощь, но всё что я могу — это хрипеть и покашливать. Мои уши улавливаю эхо, и я концентрируюсь на воздухе вокруг. Я кашляю снова только чтобы услышать эхо еще раз. Этого хватает для того, чтобы понять, что я нахожусь в замкнутом пространстве и это пространство сделано из металла. Такое чувство, что я нахожусь в гробу, и почти чувствую себя несчастным человеком.

Вот почему я начинаю паниковать. Что если я не ослепла? Что если на самом деле я умерла? Нет, этого не может быть. Я чувствую слишком много боли, чтобы быть мертвой. Но я чувствую себя похороненной заживо.

Моё дыхание начинает становиться быстрым и прерывистым, когда мужской голос останавливает мою панику, окатив холодом. Голос громкий и электронный, пронизывающий говорящего.

— Ты проснулась?

Я пытаюсь ему ответить, но у меня в горле слишком сухо. Я постукиваю пальцами по скамейке и понимаю, что она тоже металлическая. Несколькими секундами позже я слышу неприятный звук справа от себя и ощущаю, что что-то было поставлено рядом.

— Рядом с тобой стоит стакан воды с соломинкой. Сделай маленький глоток, — говорит мужчина.

Я поворачиваю голову и чувствую соломинку во рту. Кожа на моих губах начинает трескаться, как только я пытаюсь сомкнуть рот вокруг нее. Когда я делаю небольшой глоток воды, я чувствую металлический привкус крови и слышу низкое гудение в своих ушах. Это тот же звук, который я слышала у ворот. Видимо клетка, в которой я нахожусь, под напряжением.

— Что ты делала возле тех ворот? — спрашивает мужчина. Каждый раз когда он говорит, я поражаюсь насколько нейтрален его голос. Он не дружелюбный, но в то же время и не угрожающий.

— Потерялась, — шепчу я.

— Как ты потерялась?

Я делаю еще один небольшой глоток, перед тем как сказать:

— Я не знаю.

— Ты не знаешь. Я понимаю. Ты Шестая, не так

Я кашляю и давлюсь, услышав вопрос, мысленно ругая себя за совершенное. Обычно я спокойнее, чем сейчас, но мой разум полностью изнеможён солнцем. Если он не был уверен вопросом до, то сейчас он уверен точно. Я решаю взять себя в руки и перестать делать глупые ошибки.

Голос слышится вновь.

— Итак, номер Шесть. Ты хорошо известна в округе. Путь, пройденный тобой от старшей школы в Парадайзе, и то, как ты уничтожила те вертолеты в Теннесси, воистину впечатляет. И потом, невероятное шоу, проделанное тобой в штате Колумбия на прошлой неделе, когда ты вызволяла Джона Смита и Сэма Гуда из федерального учреждения. Ты прямо маленькая воительница, принцесса, правда?

Я до сих пор поражена тем, как он узнал кто я такая; теперь он говорит так, словно у него были места в переднем ряду в моей жизни. Моё тело сильно отклоняет влево, и я понимаю, что должно быть я нахожусь в только что тронувшемся передвижном транспортном средстве, везущем меня черт знает куда. Я надавливаю на ремешок вокруг моего лба — ничего не происходит. Затем я пытаюсь использовать свой телекинез, но так же скоро, как я начинаю фокусировать свои мысли, боль пронизывает мой живот так, что меня чуть ли не вырывает снова.

— Что тебе нужно сделать, так это расслабиться. Если ты будешь пытаться сопротивляться, это тебя ни к чему хорошему не приведет. У тебя обезвоживание и скорее всего солнечный удар. Некоторое время ты будешь чувствовать себя очень нехорошо.

— Кто ты такой? — спрашиваю я, превозмогая боль.

— Агент Дэвид Парди, ФБР, — отвечает он. Я чувствую себя немного лучше, зная, что нахожусь в руках правительства США, а не пойманной Могадорцами. Я бы не смогла пройти через это снова, зная, что меня ждет, особенно сейчас, когда чары, защищающие меня, разрушены. С ФБР же мои шансы на выживание только что взлетели до небес. Не имеет значения, насколько они агрессивны, они не монстры. Всё что мне нужно сейчас — это немного терпения, а уж шанс на побег придет. Парди не знает этого, вероятно предполагает, что этого не может случиться. Сейчас я лишь последую его совету — расслаблюсь, справлюсь с обезвоживанием и подожду. Я также понимаю, что еще он намеревается мне сказать, показывая свою осведомленность обо мне и обо всем происходящем.

— Где я нахожусь? — спрашиваю я.

Громкоговоритель взвизгивает до того как Агент Парди дает ответ.

— Вы находитесь в транспорте. Это короткая поездка.

Я опять пытаюсь использовать свой телекинез, чтобы освободить на этот раз ноги от ремешков, но я всё также слишком слаба, и попытка вновь вызывает у меня тошноту. Я делаю еще пару глотков воды, чтобы дать себе время подумать.