– Вы очень бледны, – заметил Амелиус, – больны вы?

– Нет, сэр, только голодна.

Глаза ее полузакрылись, она зашаталась, произнося эти слова. Амелиус поддержал ее и осмотрелся кругом. Они были около лавки, где продавались кофе и куски хлеба с маслом.

Он велел налить кофе и предложил ей. Она поблагодарила его и попробовала есть.

– Я не могу, – сказала она слабо.

Хлеб выпал из ее руки, утомленная голова опустилась на его плечо.

Две молодые женщины из самого низшего слоя общества проходили мимо в эту минуту. «Она слишком слаба, чтобы есть, – сказала одна из них. – Я знаю, что ей принесет пользу, но согласитесь ли вы войти в кабак».

– Где он? – спросил Амелиус. – Укажите скорее!

Одна из женщин пошла вперед, другая помогала Амелиусу поддержать девочку. Они вошли в кабак, полный народа. Меньше чем за минуту первая женщина протолкалась через толпу пьяных посетителей к прилавку и вернулась со стаканом портвейна и чесноком.

Девушка очнулась, когда проглотила подкрепляющий напиток. Она открыла свои невинные голубые глаза с некоторым удивлением. – Я не умру теперь, – сказала она спокойно.

В незанятом углу кабака стоял маленький пустой бочонок. Амелиус заставил бедное создание сесть и отдохнуть немного. У него в кошельке было только золото, когда женщина, заплатив за вино, разменяла деньги, он предложил ей несколько мелких монет. Она отказалась взять их. «У меня есть несколько шиллингов, – сказала она, – и я могу работать. Отдайте деньги Простушке Салли».

– Вы спасете ее от побоев, хоть на одну ночь, – заметила другая женщина. – Мы называем ее Простушкой Салли, потому что она простая, добрая душа – ум ее совсем не развит. Дайте ей немного денег. Вы сделаете доброе дело.

Самые лучшие качества женщины: ангельская доброта и самоотвержение остались также прекрасны и непорочны в этих женщинах – в этом отребье большой дороги.

Амелиус обернулся к девушке. Голова ее в дремоте упала на грудь. Она подняла голову, когда он подошел к ней.

– Вас бы сегодня прибили, – спросил он, – если бы вы не встретили меня?

– Отец всегда бьет меня, – отвечала Простушка Салли, – если я не приношу денег. Вчера ночью он пустил в меня ножом, мне не очень было больно – только здесь немного порезано, – заметила она, показывая на пластырь на щеке.

Одна из женщин дотронулась до плеча Амелиуса и шепнула ему: Он столько же ей отец, как и я. Она беспомощное существо – и он пользуется этим. Если бы я могла ее куда-нибудь отдать, я бы не пустила ее больше к нему. Покажи барону грудь, Салли.

Она открыла свою поношенную шаль. На прелестной, все еще не сформировавшейся груди был страшный синяк.

Простушка Салли улыбнулась и сказала: «Мне было очень больно. Ножик лучше».

Некоторые из ближайших посетителей обернулись и засмеялись. Амелиус нежно закрыл шалью холодную грудь девушки. – Ради Бога, уйдем отсюда! – сказал он.

Свежий, ночной воздух совершенно восстановил силы Салли. Она могла теперь есть. Амелиус предложил вернуться в кухмистерскую[5]и достать там чего-нибудь, но она предпочла кофе и хлеб с маслом. Толстые ломти, поданные на тарелке, казались ей роскошью. Один ломоть удовлетворил ее аппетит. Я думала, что могу съесть всю тарелку, – сказала девушка, отходя от прилавка с бессознательной покорностью, которую Амелиус не мог видеть без грусти. Он купил еще хлеба с маслом на случай, если ей захочется есть. Пока он завертывал его в бумагу, одна из старших ее товарок дотронулась до него и шепнула:

«Вот он!» – Амелиус с недоумением взглянул на нее. – «Животное, которое называет себя ее отцом!» – объяснила женщина нетерпеливо.

Амелиус обернулся и увидел, что какой-то полупьяный негодяй, одетый с ног до головы в грязные лохмотья схватил Салли за руку.

Это было одно из диких животных Лондона, составляющих опасность и позор английской цивилизации.

Заметив, что Амелиус смотрит на него, он отвел девушку в сторону. «Ты поймала господина на этот раз, – сказал он ей, – я буду ждать золота сегодня ночью или!..» – Он окончил фразу, поднося огромный кулак к ее лицу. Как ни тихо были сказаны эти слова, они достигли до тонкого слуха Амелиуса.

В порыве негодования он бросился вперед. Еще минута и он свалил бы с ног негодяя, но вмешался закон в лице полисмена. – Оставьте его, – сказал он добродушно. – Ну, а ты, Адский огонь (вот под каким прекрасным именем он здесь известен), убирайся! – Дикое двуногое животное испугалось голоса власти, как пугаются врагов дикие четвероногие звери: он мгновенно исчез в темноте.

– Я видел, как он грозил ей кулаком, – сказал Амелиус с негодованием в голосе. – Он страшно ушиб ей грудь. Разве нет возможности защитить бедное создание.

– Есть, сэр, – ответил полисмен, – вы можете его предать суду, если хотите, его приговорят к месячному заключению, но девушке будет еще хуже, когда его выпустят.

Взгляд полисмена на положение девушки нельзя было оспорить. Амелиус мягко обратился к ней, она вся дрожала от холода или ужаса, может быть, от того и другого. Скажите мне, – спросил он, – этот человек в самом деле ваш отец?

– Боже мой! – воскликнул полисмен, удивленный непонятливостью господина, – у Простушки Салли нет ни отца, ни матери, не так ли, милая?

Она не слушала полисмена. Грусть и сочувствие, отразившиеся на лице Амелиуса, наполнили ее ребяческим любопытством и удивлением. Она смутно понимала, что он печалился о ней. Она испугалась одной мысли причинить горе этому новому другу, доброта и сочувствие которого так ее поражали.

– Не беспокойтесь за меня, сэр, – сказала она робко, – я равнодушна к тому, что у меня нет ни отца, ни матери, а на побои я не обращаю внимания. Она повернулась к одной из женщин:

– Мы ко всему привыкаем, не так ли, Женни?

Амелиус не мог больше слушать.

– Сердце разрывается, глядя на вас! – сказал он и вдруг отвернулся. Он был очень тронут, только страшным усилием, потрясшим его с головы до ног, удалось ему вернуть самообладание. – Я не позволю бедной девочке терпеть побои и голод! – сказал он гордо полисмену. – Посмотрите на нее! Как она беспомощна и молода!

Полисмен вытаращил глаза. Слова эти показались ему очень странными, но искреннее чувство всегда возбуждает уважение. Полисмен с глубоким уважением обратился к Амелиусу.

– Это очень грустно, сэр, – сказал он. – Салли тихая, добрая девушка, и эти две женщины тоже. Они никому не отдаются и не пьют. Впрочем они все ведут себя порядочно, пока не напьются. Большей частью мужчины виноваты, когда они пьют. Может быть, ее примут на ночь в рабочий дом. Что это у тебя в руке, милая? Деньги? – Амелиус поспешил объяснить, что он дал ей эти деньги.