Уж на что я был далек от светской жизни, а знал, кто она такая. Леди Гледди Ачимурри — вот как ее звали. К имени обычно прибавляли: «наследница сокровищ Тубы Банцбаха», — и это звучало, как титул. Одна из самых богатых женщин в Соединенном Королевстве. И, безусловно, самая эксцентричная.

О безумствах леди Гледди в городе много чего рассказывали. К примеру, что однажды ей взбрело в голову купить Иафах, резиденцию Ордена Семилистника. Причем она почти уговорила Магистра Нуфлина, но тут в дело вмешались женщины Ордена во главе с нашей леди Сотофой и расстроили безумную сделку. В другой раз она наняла художников раскрашивать воробьев — дескать, слишком скучная расцветка у наших городских птиц; проще было бы, конечно, их заколдовать, но уж если магию запретили, можно и руками поработать. Время от времени нанятые ею торговцы дешево продавали на рынках рыб, потроша которых, изумленные повара находили драгоценные кольца и любовные записки — леди Гледди считала, что людям иногда должно везти, иначе они затоскуют. Некоторые мужчины, с которыми она сводила знакомства в Квартале Свиданий, наутро просыпались в деревенской гостинице, а то и вовсе в лесу; отдельные счастливчики обнаруживали себя на палубе торгового судна, следующего в далекий Ташер или, на худой конец, просто в Гажин. Мне рассказывали, что за несколько лет до моего появления в Ехо леди Гледди устроила бал для городских нищих — всех нарядила в роскошные костюмы, собрала на площади Побед Гурига Седьмого и заставила плясать до упаду на радость остальным горожанам; впрочем, заплатила за развлечение так щедро, что их старшина Коба до сих пор при упоминании ее имени расплывается в мечтательной улыбке.

Однако безобидными чудачествами деятельность леди Гледди Ачимурри не ограничивалась. Ее деньги щедро расходовались на домашних учителей для детей из бедных семей и стипендии для способных студентов; она оплачивала счета не менее дюжины молодых оперных певцов и певиц, которым была не по карману организация собственных концертов, и выдавала специальные премии издателям, рискнувшим опубликовать первые книги неизвестных, но талантливых поэтов. Она подыскивала интересную работу для оставшихся без места выпускников Королевской Высокой Школы, к которой питала слабость, поскольку когда-то училась там сама. Находила заказы для оставшихся на мели художников и музыкантов, рассылала подарки и устраивала путешествия к морю для одиноких стариков, содержала несколько убыточных трактиров с бесплатной, но скудной едой и очень дорогой выпивкой, специально для постоянных выступлений своих любимых провинциальных театральных трупп, которым трудно было пробиться в столице. Леди Гледди нарочно поставила дело с максимальным ущербом для бизнеса, решив, что актерам приятней играть в трактирах, где зрители мало едят и почти не пьют, а следовательно, не отвлекаются от пьесы. В Соединенном Королевстве, где отродясь не было театров и актеры по сей день выступают в шумных, переполненных трактирах, подобное уважение к актерскому мастерству было совершенно беспрецедентным.

Но, пожалуй, самым успешным и широко известным из бесчисленных проектов леди Гледди стал Клуб Капитанов — большой дом на Соленой улице, где вышедшие в отставку капитаны судов Соединенного Королевства и их иностранные коллеги, зашедшие в наш порт, в любое время суток могли обрести не только еду, выпивку, табак и, если понадобится, ночлег, но и возможность всласть рассказывать истории о своих приключениях внимательным и благодарным слушателям. Слушателями были специально нанятые на эту работу студенты, в чьи обязанности входило записывать рассказы старых моряков для леди Гледди, которая потом с наслаждением их читала, а иногда отсылала знакомым издателям, решив, что может получиться занятная книга; в таких случаях и капитан, и поработавший над его историями студент очень неплохо зарабатывали; комиссионных леди Гледди не брала никогда, справедливо полагая, что даже за очень долгую жизнь не успеет потратить то, что у нее уже есть. Во всяком случае, за бывшие в ее распоряжении шестьдесят с лишним лет бедняжке удалось сделать в этом направлении совсем немного, как она ни старалась.

История ошеломительного богатства Гледди Ачимурри была проста, как детская книжка-раскраска. Талантливая сирота, лучшая выпускница Королевской Высокой Школы отвергла добрую дюжину блестящих вакансий, включая придворную службу, чтобы стать личным секретарем сказочно богатого и очень древнего старика, одного из самых могущественных колдунов давно минувших времен; непомерно долгая жизнь утомила его до такой степени, что последние лет триста Туба Банцбах не покидал свой дом на улице Тихих Слов, а по делам гонял секретарей, которых менял чуть ли не чаще, чем постельное белье — до тех пор, пока это место не заняла Гледди Ачимурри. Говорят, она уже тогда красила волосы в разные цвета, одевалась, как живое воплощение хаоса, и была ослепительно, немыслимо прекрасна, хоть ложись к ее ногам и умирай. Именно так и поступил Туба Банцбах, но не сразу, а несколько лет спустя, оставив Гледди все свое состояние, дом, библиотеку, самую большую в Соединенном Королевстве коллекцию драгоценных камней и добрую сотню сундуков, набитых предметами странной формы и непонятного назначения, которые юная наследница считала волшебными талисманами древних времен, а приглашенные ею эксперты из Ордена Семилистника — бессмысленными плодами деятельности самого Тубы Банцбаха и наглядным доказательством угасания его когда-то великого ума.

Все это я знал со слов своих друзей и знакомых; пару раз мне показывали леди Гледди Ачимурри издалека — в «Трехрогой луне», где собираются поэты, и на Королевском приеме в замке Рулх; в обоих случаях обстоятельства не благоприятствовали нашему знакомству. А так близко я видел ее впервые и, честно говоря, дара речи лишился, хоть и не смог бы объяснить, почему. Не то все дело в силе ее обаяния, не то просто в наряде и прическе; поди разбери, почему стоишь, затаив дыхание, глаз не в силах отвести от человеческого существа — теоретически, одного из многих.

Самое удивительное, что леди Гледди тоже вовсю меня разглядывала. Хотя вид я имел совершенно обыденный, даже Мантию Смерти не надел — я же завтракать шел, а не работать.

— Давно хотела с вами познакомиться, сэр Макс, — наконец сказала она. — Да все как-то повода не было. Не представляете, сколько немыслимых, чудовищных преступлений я придумала на досуге — специально для того, чтобы явиться потом с повинной, непременно среди ночи, когда вы дежурите. В итоге примерно так все и получилось, да только арестовали, к сожалению, не меня. Вот и пришлось бежать сюда, не дожидаясь ночи. Не думала, что еще и вас тут встречу. Ну, хоть в чем-то повезло.

Я открыл было рот, чтобы спросить: «Так это вы всё натворили?» — но она уже отвернулась от меня к Джуффину и продолжила оборвавшийся с моим приходом разговор.

— Теперь, когда мы с вами пришли к выводу, что это было недоразумение…

— Но мы вовсе не пришли к такому выводу, — ласково ответствовал шеф. — Хотя вы действительно сделали все возможное, чтобы меня к нему подвести. Преклоняюсь перед вашим ораторским мастерством. Сожалею, что оказался столь туп и неподатлив. Приложу все усилия, чтобы исправиться — в будущем. Но не сейчас.

— То есть бедные дети так и останутся сидеть в этой вашей ужасной каморке? — ошеломленно спросила леди Гледди. — Несмотря на то, что я сама пришла и все вам объяснила? Быть такого не может!