А сама «Наковальня» выдерживалась пару дней в виду своей последней стоянки — ждали погоды. И наконец взвыли мощные лебедки, напряглись тросы… Предварительно «утюг» постарались максимально точно позиционировать относительно его будущей стоянки. Сил на это ушло… Так что когда громадное тело корабля медленно вползло в открытые шлюзовые ворота, руководитель операции, сняв фуражку, размашисто перекрестился.

— Слава тебе… Все, мужики, я спать пошел. Заканчивайте уже без меня, теперь все просто…

И в самом деле каперанг находился на мостике уже вторые сутки, не решаясь покинуть его хоть на несколько минут. Даже ел здесь, точнее, перекусывал наскоро. Седых волос у него явно поприбавилось.

Закрылись за кормой корабля шлюзовые ворота. Некоторое время еще бегали по стенам импровизированного дока рабочие, регулируя лебедками положение объекта.

И вот тихо взвыли насосы. Сначала не происходило ничего. Потом… потом дрогнули и натянулись тросы.

— Трави помалу! — прозвучала команда в динамиках радиостанций.

Медленно, очень медленно прокручивались барабаны лебедок. Буквально по сантиметру отдавая трос. И стоял над каждой лебедкой матрос, сжимая в потной руке рычаг аварийного торможения барабана.

И так же медленно, почти незаметно для глаз опускалась вниз тяжелая туша «утюга».

— Касание кильблоков! Насосам — снизить обороты!

Как ни старались выровнять днище дока и установить ровно кильблоки, некоторый крен все же присутствовал. Некритичный, в пределах допуска — но имелся.

— Встал!

И полетели в воздух смятые бескозырки…

Глава государства стоял на бетонном полу и разглядывал уходящий вверх борт громадного корабля. В процессе осмотра рабочие уже успели несколько облагородить его внешний вид, срезав наиболее загромождавшие проходы обломки. Но все равно закопченные пробоины явственно выделялись на фоне надстроек.

— Это, как я понимаю, башенная батарея постаралась? — указал президент на две расположенные недалеко одна от другой здоровенные дыры.

— Так точно! — кивнул контр-адмирал Нечаев, который руководил процессом изучения корабля. — Триста пять миллиметров, трудно с чем-то другим перепутать.

— Надо же! А я и не предполагал, что с такой дистанции можно снаряды столь близко положить!

— Это, товарищ Верховный главнокомандующий, скорее всего, все же случайность… Так бывает иногда, но специально чтобы так попасть… я в своей практике не встречал.

— Жаль! — покачал головой президент. — А я-то было обрадовался… ну, да ладно — показывайте!

К приезду высокого гостя центральные проходы расчистили от обломков. Провели временное освещение, заделали пробоины в полу и бортах и даже палубу отмыли от… там было от чего отмывать…

— Этот коридор ведет от центрального поста…

— Он здесь, что же, так и называется? — удивился визитер.

— Нет, товарищ Верховный главнокомандующий, это мы его сами так окрестили, чтобы проще было ориентироваться. Да и привычнее как-то получается, — ответил Нечаев.

— Понятно!

— Так вот, длина коридора — сто тринадцать метров, он, разумеется, разделен несколькими гермоперегородками, но в целом это одно сооружение. Такой же коридор, только чуть длиннее, есть и на корме. Корабль вообще сконструирован относительно симметрично. Правда, это касается не всех помещений, отличия, конечно же, есть.

— Скажите, товарищ контр-адмирал, а я вот не вижу здесь совсем никаких проводов — почему? На наших кораблях они есть! А тут только трубы какие-то под потолком протянуты. Они тут что, провода по трубам проложили?

— Нет. Тут вообще проводов как таковых немного. Вся передача информации, да и электропитания заодно, осуществляется по волноводам. Вот, извольте полюбопытствовать, метки на трубах!

Действительно, трубы были помечены разными цветами. Были красные, зеленые, желтые, даже синий и черный цвета кое-где встречались. Одно кольцо, два или более, широкие и узкие линии, цифры и буквенные обозначения — все это чередовалось самым немыслимым образом. Данные метки, как пояснил моряк, были нанесены уже в процессе изучения корабля. По мере выявления того, для чего конкретно предназначался тот или иной агрегат, конкретный трубопровод или лючок, его тотчас же маркировали определенным цветом и заносили сведения в специальную ведомость. Причем иногда рядом с записью имелась пометка — предполагаемое назначение прибора или трубопровода. И очень часто подобные предположения находили подтверждение. Лишний раз можно было убедиться в том, что некие закономерности все же неотъемлемо присущи любому кораблю независимо от места его постройки.

— Синие трубы — это как раз волноводы и есть.

— И какова же скорость передачи данных? — повернулся глава государства к консультанту из Академии наук.

Тот назвал цифру и, увидев неприкрытое изумление на лице президента, поспешил дополнить, что это всего лишь предварительные расчеты.

— Ничего себе… — покачал высокий гость головой. — Я, конечно, ваши сводки читал… но поверить во все это как-то до сих пор не мог. Это точно?

— На семьдесят процентов да.

— Так вот почему он так точно стрелял… Сколько же здесь компьютеров?

— Три, господин президент, — ответил ученый. — Два рабочих и один резервный. Один, к сожалению, поврежден, но вот два других предположительно исправны. Есть, разумеется, повреждения… их пытались уничтожить. Но хозяева корабля, по-видимому, в свое время очень сильно позаботились о том, чтобы этот процесс не был столь легок. О чем, как я полагаю, успели горько пожалеть!

«Центральный пост» встретил гостей подмигиванием редких огоньков на пультах и гораздо большим количеством горящих индикаторов всевозможной контрольной аппаратуры. Она, смонтированная в передвижные стойки, соединялась с корабельным оборудованием толстыми жгутами проводов. Сейчас стойки отодвинули к стенам, оставив посередине небольшой проход. Да и обслуживающего персонала оставили самый минимум, только чтобы за оборудованием приглядывать.

— Ну, Олег Янович, — повернулся главный визитер к представителю Академии наук, — рассказывайте!

Тот откашлялся.

— Здесь было всего восемнадцать рабочих мест. Основное управление кораблем велось именно отсюда. Мы уже сейчас можем сказать, что оно было прямо-таки сверхцентрализованным! Все системы объекта управлялись с одного места.

— Что не лучшим образом сказалось на ходе ведения боя… — буркнул контр-адмирал, покосившись на пробоину в одной из стен. — Один снаряд — и пожалуйста! Вся смена к праотцам!

Президент кивнул.

— Да, мне уже докладывали о том, что броня корабля оказалась на удивление слабой.

— Ну, это тоже как сказать! — не согласился моряк. — Толщина броневого пояса корабля действительно не превышает ста десяти миллиметров, зато эта броня практически везде. Ею прикрыты все жизненно важные места. Вот, правда, на калибр триста пять миллиметров данный броневой пояс не рассчитан, это так! Тем более на бронебойные снаряды. А менее крупные боеприпасы данная броня вполне способна задержать. Особенно в сочетании с защитным полем…