Полетт так надрывно загоготала, что Салли стали видны все ее пломбы.

– Пьер – жалкий врун, – уверил Жиль Салли. – Это он не пропускает ни одной юбки. Я же почти никогда не крутил с туристками. Меня не интересуют свидания на одну ночь. Я не альфонс.

– Мне все равно, Жиль, – тихо проговорила Салли. – Можешь спать с кем угодно и сколько угодно. Ты же не женат.

– Но я не…

– Маркус, нам долго еще? – прервала его Салли.

– Не больше трех часов. Если только по дороге не наткнемся на стадо коз.

– Ах ты проказник! – Полетим, все еще подшучивая над Жилем, обернулась и потрепала его по колену.

– Все мои проказы в прошлом, – возразил Жиль.

– Зачем оставлять их в прошлом, когда можно осчастливить стольких женщин?

– Право, Жиль. Лови момент! – присоединился Маркус. – Когда-нибудь одна из них украдет твое сердце, и тебе захочется начать новую жизнь. – Маркус обернулся и по-дружески похлопал по колену Салли. Но вместо этого ухватился за чье-то более крупное и волосатое.

– Обо мне всякое говорят, но я не голубой, – рассмеялся Жиль.

– Я бы этого не вынесла! – воскликнула Полетт.

Салли как можно сильнее вжалась в заднее сиденье и прислонилась щекой к прохладному стеклу. Ей предстоит провести целый день в Эфесе в обществе мужа, новой звезды тенниса и Полетт, отчаявшейся экс-дивы. С ее стороны край дороги резко обрывался и переходил в глубокий ров. Возможно, если повезет, Маркус не заметит следующего поворота и избавит их всех от страданий?

Им все-таки удалось нагнать автобус «Эгейского клуба». Они увидели его на придорожной стоянке через полчаса после начала путешествия. Водитель стоял у левого переднего колеса и почесывал затылок. Видимо, прокололась шина.

– Может, остановимся и поможем? – предложила Полетт. – Жиль, ты, наверное, обязан оказывать помощь в экстренных ситуациях.

– Наверное, – ответил Жиль. – Но мы так весело проводим время. Хочу и дальше прогуливать работу с вами, Полетт.

Полетт залилась краской, как девчонка. У нее хорошо получалось.

– Похоже, ты правильно сделала, что опоздала, – сказал Маркус жене.

Видимо, в то утро на пути из Бодрума шина прокололась не только у экспресса «Эгейского клуба». В Эфесе было на удивление пустынно. Всего лишь пара автобусов на стоянке и одна машина. Минуту или две Салли в одиночестве стояла на ведущей в центр города бесконечной белой мраморной дороге с желобками от колесниц.

Ей казалось, будто она попала в царство теней, вот-вот почувствует порыв ветра и увидит призрак, проносящийся мимо на лошади. Впереди, словно выбеленные солнцем останки скелета, поблескивал внушительный фасад дома – должно быть, когда-то это было жилище знатного человека. Бродячая собака посмотрела ей в глаза и исчезла в дверном проеме, который ранее, возможно, предназначался для принцев.

Иллюзия путешествия в прошлое вскоре рассеялась.

Полетт завизжала:

– Бордель все еще на месте. Жиль! И даже не надо платить!

И Салли вновь окружили. Маркус педантично планировал круговой маршрут, позволяющий увидеть все достопримечательности и не возвращаться назад. Полетт то и дело спрашивала, нашел ли он бордель. Жиль продолжал отстаивать свое целомудрие.

– Там, где мы сейчас стоим, – с видом знатока проговорил Маркус, – раньше был порт. В течение веков гавань наполнялась илом, и теперь Эфес находится в двух милях от моря.

Салли кивнула.

– Думаю, надо начать отсюда. По левую сторону будет библиотека Цельса, дальше – театр. На обратном пути осмотрим городские бани и бордель.

Салли поняла, что это выше ее сил. Маркус изображает из себя гида. Полетт действует ей на нервы. И Жиль… Жиль ведет себя как обычно.

– Мне надо в туалет, – выпалила она. – Я вас догоню.

– Ты же вроде не хотела, – заметил Маркус. Пока остальные ходили в туалет, Салли упивалась минутами одиночества на мощеной дороге.

– Значит, захотела, – ответила она. – Я же не школьница. Не ждите меня. Я знаю, куда вы идете.

Полетт пожала плечами.

– Пойдемте, – сказала она, взяв Жиля под руку. – С ней все будет в порядке.

Маркус шел впереди. Салли попятилась обратно ко входу в город. И лишь раз обернулась через плечо. Жиль тоже обернулся и посмотрел на нее.

В туалете Салли пробыла меньше минуты, брызнув водой в лицо. На самом деле она хотела, чтобы Маркус и его маленькая экскурсионная группа ушли так далеко, что их было бы вовсе не догнать. Или еще лучше: оправдать мнение Маркуса о ее способностях ориентироваться по карте и свернуть не в ту сторону при первой же возможности.

Снова оказавшись на солнце, она разглядела вдали своих счастливых спутников: они прогуливались и останавливались, чтобы рассмотреть нечто примечательное. Салли замерла в тени поникшего деревца и ждала, пока они не свернут за угол.

Теперь она сможет погулять по Эфесу так, как ей этого хочется. Без комментариев Маркуса в стиле диктора Би-би-си и прямых цитат из путеводителя. Без идиотского и безуспешного кокетства трещотки Полетт. Без многозначительных взглядов Жиля.

Еще до прибытия в Эфес у Салли возникло ощущение, будто она вернулась в прошлое. Проведя три часа на заднем сиденье рядом с Жилем, она словно снова оказалась в 1986 году. Ей было пятнадцать, и она поехала в Лондон со своим бой-френдом Ником и его родителями. Им пришлось сесть на заднее сиденье вместе с младшим братиком Ника. Он занял место у окна. И Салли пришлось приютиться на подлокотнике. Всю дорогу она украдкой держала Ника за руку, прикрываясь анораком, разложенным на коленях. И каждый раз, когда машина натыкалась на кочку, их кидало ближе друг к другу. Волнение от этого внезапного прикосновения было неописуемым.

Но Салли не собиралась провести еще три часа обратного пути в Бодрум, заливаясь краской. Попросит, чтобы Жиль сел рядом с водителем, а по возвращении в отель отменит оставшиеся уроки тенниса. Размышляя об этом, Салли следовала за бездомной собакой по узкой улочке, что когда-то вела в гавань. В таких переулках проститутки предлагали свои услуги заходящим в порт морякам. Салли представила себе пивные берлоги, битком набитые людьми, вызвавшими бы гнев у целомудренной Артемиды.

Переступив через порог, она оказалась на открытой площадке, которая когда-то была чьим-то домом. Салли присела на низкий поребрик, закрыла глаза и запрокинула голову. Солнце ласкало ее лицо, как самый нежный любовник. Вдали от людей тишину нарушало лишь беспрерывное пение невидимых цикад. Вдали от Маркуса и вечно смущающего ее Жиля Салли впервые за весь отпуск смогла расслабиться. Она откинулась на стену. Ей хотелось, чтобы эта минута длилась вечно. Тишина. И одиночество.