В прошлый понедельник его мать, получивкакое-то письмо, долго-долго рыдала над бумагой, а потом открыла Костикусемейную тайну. У Анны Федоровны не двое детей, а трое. У Кости есть брат –Слава, на год его младше. Просто, когда умер отец, учительнице было одной неподнять двоих сыновей и дочь, поэтому самый маленький отправился жить к сестреотца – Наталье. У той никогда не было детей, и женщина воспитывала племянникакак родного ребенка, усыновить его она, как одинокая женщина, не могла, нофамилию Славе дали Катуков, и у мальчика не возникало никаких подозрений. Онискренне считал Наталью матерью. Чтобы не провоцировать ненужных ситуаций,родственницы практически прервали между собой отношения. Анна боялась, что,увидав ребенка, разрыдается, а Наталья не хотела, чтобы мальчик узнал правду.Когда Славе исполнилось шестнадцать лет, Наталья сама пошла получать за негопаспорт, боясь, что юноша увидит свою метрику. Но все обошлось, красиваякоробочка конфет «умаслила» сердце паспортистки, и она отдала документ милоймаме, пришедшей забрать его вместо внезапно заболевшего сына. Натальярасписалась во всех графах и вздохнула спокойно. Но ненадолго.

В отличие от Кости Слава рос хулиганистым,непослушным мальчиком. В голову ему вечно приходили гадости. Причем делал он ихисподтишка. Стрелял из рогатки по птицам, убивал дворовых кошек, а счетырнадцати лет забросил учебу и проводил время вместе с такими же приятелямипо подвалам…

Наталья пролила ведра слез, пытаясь образумитьсыночка, но все впустую. Мальчишка просто не желал ничего делать. Неизвестно,чем бы закончилась ситуация, но однажды Слава случайно заглянул в спортзал, гдетакие же, как он, подростки занимались невиданным доселе спортом – карате.

Слава остался на тренировку, потом пришел ещеи еще… Тренер, молодой, подтянутый мужчина, Олег Ефремович Соколов, поставилусловие:

– Ходишь сюда, только если хорошо учишьсяв школе.

Пришлось Славику браться за учебники. Натальябегала тайком каждый день в церковь и ставила свечки за здравие Соколова. Славаизменился невероятно. Мало того что он бросил курить и шляться по подвалам, такеще в его дневнике начали появляться четверки, его даже приняли в комсомол иоставили в девятом классе, хотя еще в ноябре директриса твердо заявила матери:

– Катуков отправится в ПТУ.

Словом, Наталья не чуяла ног от радости, носчастье длилось только около двух лет. Потом настал черный день, 29 марта.Славик ушел в Дом культуры Метростроя на танцы и домой не вернулся. Около часуночи перепуганная мать принялась разыскивать парня, а утром ни свет ни заря понесласьв милицию.

В дежурной части ее «успокоили»: ВячеславКатуков, 1962 года рождения, оказался жив, здоров и находился под арестом.

– За что? – только и сумелавымолвить несчастная женщина.

Выяснилась жуткая правда. В самый разгарвеселого вечера на танцплощадку явилась группа парней и стала приставать кдевушкам. Завязалась драка, Слава ударил некоего Васильева Романа, 1960 годарождения. Да так сильно, что Рома упал на пол, странно вывернув руки. Потом ужеприехавший врач констатировал перелом шейных позвонков и мгновенную смерть.

Несколько месяцев шло следствие. Потомсостоялся суд. Наталья судорожно рыдала, глядя на наголо остриженного сына,стоящего между двумя конвойными. Прозвучал приговор – шесть лет. Мать чуть неупала замертво. И хотя со всех сторон ей говорили, что суд учел все и дал понижнему пределу, Наталья едва не скончалась от горя. Происшедшее она скрыла отвсех, в особенности от золовки. Наталья считала виноватой в происшедшем толькосебя. Ведь родной брат Славика, Костя, нормально учился, не доставляя роднымникаких неприятностей. Значит, Анна умеет воспитывать детей, а она, Наталья,нет. Мальчиков разделяет всего год, ну не могут же они быть полярно разными.Нет, дело в воспитании. Слава отправился в детскую колонию, Наталья сталаписать письма и ездить на свидания… Она жила теперь от передачи до передачи,бросаясь к почтовому ящику.

Скорей всего Анна никогда бы и не узнала осудьбе Славы, но тут у Натальи случился инфаркт, и женщина попала в больницу.Поняв, что может не выкарабкаться, Наталья написала золовке письмо. Аннаполучила послание утром, а вечером уже сидела у кровати, слушая сбивчивыйрассказ и ужасаясь. Боясь, что Костя узнает в раннем детстве о наличии брата,женщина сделала все возможное, чтобы мальчики не встречались. Многим такаяпредосторожность покажется странной, но была одна деталь. Котя и Славикуродились невероятно, фотографически похожими друг на друга, подобное сходствомогли иметь лишь братья, а ни Анна Федоровна, ни Наталья не хотели, чтобыправда вылезла наружу. Первая стеснялась того, что отдала сына на воспитание,пусть и золовке, но все равно в чужие руки, вторая хотела, чтобы Славик считалматерью только ее.

– Не бросай его, – шептала Наталья,цепко держа Анну за руку, – слышишь, не бросай. Помоги встать на ноги дарасскажи детям правду.

– Какую? – вздрогнула Анна.

Наталья недобро усмехнулась:

– Ладно, видишь, умираю, так что кончайприкидываться, свяжись с отцом Славика.

– Что ты несешь, – помертвевшимигубами зашептала директриса, – Сергей умер много лет назад.

Наталья перестала усмехаться и глянула назоловку огромными бездонными глазами, на секунду Анне показалось, что какая-тонепонятная сила затягивает ее в омут.

– Неужели считаешь меня такой дурой? –прошептала Наташа. – Я давно все поняла. Сергей скончался в сентябре,Славик появился на свет на следующий год в августе. Посчитай сама, выходит, тыв ноябре забеременела, через два месяца после кончины супруга.

– Я просто переходила срок, –отбивалась Анна.

– На два месяца? И потом, странно как, выс Яной и Костей в тот год отправились на дачу в начале мая, ты все говорила,что сердце болит, и даже с работы ушла. Виданное ли дело, директору школы недождаться окончания учебного года, а в августе ты уже меня к младенцу позвала изабрать предложила. Ты ведь ни декрет не брала, ни отпуск не оформляла, небосьсразу подумала мне мальчонку отдать, знала ведь, что я всю жизнь о ребенкемечтала. И молчать ты придумала, а я согласилась. Небось только Яна и знает.Молодец девчонка, не выдала тайны.

Анна Федоровна чувствовала себя на граниобморока. Сестра мужа откинулась на подушку и сказала:

– Знаю, ты коммунистка и ни в бога ни вчерта не веришь, но поклянись на моем нательном кресте, что не бросишь ребенка,он оступился, но он твой сын.

Директриса взяла ледяными пальцами теплыйкусочек серебра и прошептала:

– Клянусь.

– Вот и хорошо, – удовлетворенновздохнула Наталья, – на такую клятву даже ты не наплюешь!