Наконец Фви-Сонг приказал поднять его. Носильщики принялись за дело, и, когда колоссальная фигура взмыла вверх, под ней обнажилось расплющенное тело Двадцать Седьмого, чьи стоны стихли навеки.

Мертвеца подняли, обезглавили, раскроили череп, и голодающие принялись жрать мозг. Только тогда Хорзу вырвало.

– И вот теперь мы стали друг другом, – торжественно произнес Фви-Сонг, обращаясь к пустому черепу, затем через плечо швырнул окровавленную чашу в костер.

Обезглавленное тело оттащили к морю и бросили в воду.

– Только обрядность и любовь Судьбы отличают нас от животных, о, знак благосклонности судьбы, – прочирикал Фви-Сонг, обращаясь к Хорзе.

Тем временем женщины-служанки чистили и ублажали благовониями тело пророка. Хорза, привязанный к своему шесту и ушедший коленями в землю, с отвратительным вкусом блевотины во рту, дышал размеренно и неторопливо и не пытался ничего сказать в ответ.

Труп Двадцать Седьмого медленно плыл в море. Фви-Сонга протирали полотенцами. Тощие гуманоиды равнодушно сидели неподалеку или готовили вонючее варево в булькающих горшках. Господин Первый и две его помощницы сняли свои одеяния, после чего мужчина остался в грязном, но целом мундире, а женщины – в рубищах. Фви-Сонг приказал поставить свои носилки перед Хорзой.

– Ты видишь, дар волн, урожай бурлящего океана: мои люди готовы закончить пост. – Пророк повел жирной рукой в сторону людей, подбрасывающих дрова в костры или готовящих похлебку. Воздух наполнился запахом гниющей пищи. – Они едят то, что остается от других, то, к чему не прикасаются другие, потому что они хотят быть ближе к материи Судьбы. Они едят кору с деревьев, траву с земли, мох с камней. Они едят песок, листья, корни и землю. Они едят раковины и потроха морских тварей, земных и водных хищников, они едят продукты своей жизнедеятельности, а также моей. Я есть источник. Я родник, я вкус, который ощущают их языки… Ты, о пузырь в бульоне океанской жизни, ты – знак. Урожай океана, ты еще узнаешь, перед тем как наступит время твоего развоплощения, что ты – это что ты ешь, и что пища – это всего лишь непереваренные экскременты. Я это видел. Увидишь и ты.

Одна из женщин вернулась от воды с вычищенными наборами для челюстей Фви-Сонга. Он взял их и завернул в какую-то тряпицу за своей спиной.

– Все падут, кроме нас, все будут преданы смерти, все развоплотятся. Мы одни, развоплощаясь, получим новое воплощение, мы вознесемся к славе нашего последнего конца.

Пророк сидел, улыбаясь Хорзе, а вокруг него на песке удлинялись послеполуденные тени, и тощие, рахитичного вида люди рассаживались для омерзительной трапезы. Хорза смотрел, как они пытаются есть. Некоторые, понукаемые господином Первым, и в самом деле ели, но у большинства ничего не получалось. Набрав в легкие воздуха, они глотали приготовленную жидкость, но чаще всего тут же выблевывали проглоченное. Фви-Сонг печально смотрел на них, покачивая головой.

– Ты видишь, даже самые близкие ко мне дети еще не готовы. Мы должны молиться и упрашивать, чтобы они были готовы, когда придет время, а оно должно прийти через два-три дня. Мы должны надеяться, что недостаток твердости, свойственный их телам, недостаток любви ко всему, что есть в природе, не сделает их презренными в глазах и устах Господа.

«Ах ты жирная сволочь. Если бы ты знал, что ты в зоне досягаемости. Я мог бы ослепить тебя отсюда. Плюнуть в твои глазки-щелочки и, может…»

Но Хорза решил, что лучше не рисковать. Глаза гиганта были так глубоко посажены среди пухлых складок, что ядовитая слюна, которой Хорза готов был плюнуть в золотистого монстра, могла не достичь цели. Но больше ничем утешить себя Хорза не мог. Плевком в пророка его возможности ограничивались. Не исключено, что настанет момент, когда из этого можно будет извлечь выгоду, но пока пользоваться этим было бы глупо. Слепого и взбешенного Фви-Сонга, как представлялось Хорзе, следовало опасаться еще больше, чем зрячего, хихикающего.

Фви-Сонг продолжал разговаривать с Хорзой, не задавая никаких вопросов, не останавливаясь и все чаще и чаще повторяясь. Он рассказал мутатору о бывших ему откровениях и о своей прошлой жизни. Сначала он был цирковым уродом, потом любимчиком во дворце какого-то инопланетного сатрапа на одном из мегакораблей, потом, на другом мегакорабле, обратился в некую модную религию. Здесь-то и случились откровения, и он убедил нескольких новообращенных присоединиться к нему на острове в ожидании Конца Всего. Затем явились новые адепты, и тут Культура объявила, какая судьба ожидает орбиталище Вавач. Хорза слушал вполуха – его мысли метались в поисках выхода.

– …мы ждем конца всего, последнего дня. Мы готовимся к окончательному поглощению, смешивая плоды земли, моря и смерти с нашими хрупкими телами из плоти, костей и крови. Ты – наш знак, наш аперитив, наш дух. Ты должен понимать, какая тебе выпала честь.

– Великий пророк, – сказал Хорза, с трудом глотая слюну и прикладывая неимоверные усилия, чтобы его голос звучал ровно.

Фви-Сонг остановил свой поток, глаза его сощурились еще больше, лоб нахмурился. Хорза продолжил:

– Я и в самом деле твой знак. Я приношу тебе самого себя. Я твой последователь… последний по счету ученик. Я пришел, чтобы избавить тебя от машины из Вакуума. – Хорза повернул голову в сторону шаттла Культуры, стоявшего вдалеке с открытыми задними дверями. – Я знаю, как удалить этот источник искушения. Позволь же доказать мою преданность, оказав эту маленькую услугу тебе, великому и славному. И тогда ты поймешь, что я твой последний и самый верный слуга, Последний по счету, тот, кто явился перед развоплощением, чтобы… подвергнуть твоих последователей испытанию и удалить анафемский аппарат. Я смешался со звездами, воздухом и океаном, и я приношу тебе это послание, это избавление.

Тут Хорза замолчал. Горло и губы у него пересохли, а глаза слезились, потому что в воздухе вокруг него поплыли особо едкие запахи от трапезы Едоков. Фви-Сонг неподвижно сидел на своих носилках и глядел в лицо Хорзе, сощурив свои глаза-щелочки и сдвинув луковицы бровей.

– Господин Первый! – Фви-Сонг повернулся туда, где бледнокожий человек в мундире массировал живот одного из Едоков; несчастный последователь пророка, стеная, катался по земле.

Господин Первый поднялся и подошел к пророку-гиганту, который кивнул в сторону Хорзы и заговорил на языке, неизвестном мутатору. Господин Первый слегка поклонился Хорзе, потом зашел ему за спину, вытаскивая что-то на ходу из-под своего мундира. Сердце Хорзы колотилось. В отчаянии он снова перевел взгляд на Фви-Сонга. Что сказал пророк? Что собирается делать господин Первый? Над головой Хорзы нависли руки, сжимавшие что-то. Мутатор закрыл глаза.

Его рот плотно завязали тряпкой, которая пахла мерзкой пищей, а голову притянули к шесту. После этого господин Первый вернулся к стонущему Едоку. Хорза уставился на Фви-Сонга, который сказал:

– Так, значит, я остановился на том…

Хорза не слушал. Жестокая вера жирного пророка мало чем отличалась от миллионов других, вот только степень варварства была необычной для этих – предположительно цивилизованных – времен. Может быть, еще один побочный эффект войны. Виновата Культура. Фви-Сонг говорил, но слушать его не имело смысла.