— Ты невозможен, — сказал Джерин. — Ну, или, во всяком случае, чертовски невероятен.

— Спасибо, Лис, — отозвался с иронией его друг.

Джерин сдался и завернулся в одеяло. Спокойно, ибо выставил вокруг немало часовых. Кроме того, даже в худшие времена трокмуа, боясь встречи с призраками, вряд ли решились бы на ночную атаку, а теперь его люди и лесные разбойники вроде бы заключили союз. Тем не менее, Лис еще не настолько состарился, чтобы рисковать почем зря. Зная, что безопасность лагеря обеспечена, он крепко заснул.

Некогда элабонцам под предводительством Джерина удалось добраться до крестьянской деревни, окружавшей крепость, которую Адиатанус присвоил себе. Они храбро сражались в проулках между домами, но им так и не удалось пробиться к самому укреплению.

Учитывая, что им противостояли все трокмуа — и мужчины, и женщины, да к тому же еще и монстры, они потеряли бы большинство своих воинов, если бы решились начать осаду, даже при успешном ее завершении.

И вот теперь, по прошествии больше чем десяти лет, они вновь приближались к твердыне трокмэ. На этот раз на их пути не было никаких монстров. Все чудовища, кроме Джероджа и Тармы, вернулись обратно в лабиринты пещер под храмом Байтона в Айкосе. Трокмуа же — и мужчины, и женщины — высыпали на узкие деревенские улочки, хриплыми криками приветствуя элабонцев. Подъемный мост, ведущий в крепость, был опущен. Оттуда выехал Адиатанус, чтобы поприветствовать Лиса. В последний раз, когда Джерин зашел на вражескую территорию так далеко, и он, и вождь трокмэ приложили все силы, пытаясь уничтожить друг друга, и им обоим это почти удалось.

— Притормози, — велел Джерин Дарену. И поднял руку, призывая остальные колесницы тоже остановиться. Его сын натянул поводья. Лошади послушно встали.

Адиатанус остановил собственную повозку футах, наверное, в двадцати от колесницы Джерина. Он вылез из нее и прошел полпути, прежде чем опуститься на одно колено посреди дороги. Наблюдавшие за этим трокмуа шумно вздохнули.

Джерин спрыгнул со своей колесницы и поспешил к Адиатанусу. Вождь трокмуа сложил ладони вместе, Джерин накрыл их своими, и ими был совершен все тот же ритуал принесения и принятия клятвы в вассальной верности, но теперь уже лично со стороны вождя, который прежде уклонился от сей процедуры, передоверив ее Дивисьякусу.

Говоря на своем языке, чтобы его народ понимал, о чем идет речь, Адиатанус сказал:

— Я не хочу никаких недоразумений. Ты мой господин, и я это признаю. Я сделаю все, что ты прикажешь мне и моим людям в борьбе против гради, причем незамедлительно. Мы будем служить тебе так же преданно, как и остальные твои вассалы.

Лис обратил внимание на формулировку клятвенного обета. Адиатанус брался выполнять все его распоряжения касательно гради, но ничего не сказал о других сферах взаимодействия с ним. Джерин решил пока что не заострять на этом внимание. Возможно, их альянс против новых захватчиков впоследствии приведет к чему-то хорошему, а может, и нет. На данный момент он еще и сам не знал, нужно ли ему первое более, чем второе.

Также на языке лесных разбойников он сказал:

— Мы рады, что такие храбрые воины, как вы, будут сражаться с нами бок о бок. Мы должны преподать гради урок, чтобы они уяснили, что зря попытались с нами шутить.

Трокмуа разразились радостными воплями и улюлюканьем. Джерин сомневался, что кого-нибудь еще из элабонцев они приветствовали так, как его. Большинство его людей знали наречие дикарей вполне достаточно, чтобы понять, что происходит, и тоже радостно закричали.

Лис также заметил, что некоторые из них положили глаз на дикарок, в большинстве своем поразительно красивых, да к том же слывших среди элабонцев легкодоступными. Джерин знал, что это не совсем так. Просто женщины из племени трокмуа, как, впрочем, и мужчины, выражались и действовали более прямолинейно, чем большинство из его соотечественников и соотечественниц. А после общения с Фанд он вообще твердо себе уяснил, что заходить с лесными красотками далеко опасно для жизни. И лишь надеялся, что нынешний вечер не принесет никаких осложнений ни той, ни другой стороне.

Адиатанус махнул назад, указывая на свою крепость, чей подъемный мост все еще был опущен.

— Прошу, Лис, прошу, заезжай ко мне вместе с твоими людьми. Я вас так накормлю, что вы и женщин не захотите, вот оно как. — Возможно, он тоже заметил, как солдаты Джерина пялятся на дикарок.

— Благодарю тебя от себя лично и от имени моих людей, — сказал Джерин.

За исключением тех оскорблений, которыми они оба обменивались на полях сражений, он впервые разговаривал с Адиатанусом мирно. Вождь трокмуа был примерно одного с ним возраста, но чуть повыше и намного шире в плечах и в талии. Череп его лысел, а длинные, свисающие светлые усы начинали седеть. И льняная туника вождя, и мешковатые шерстяные штаны — все было клетчатым и, на взгляд Джерина, чересчур ярким скопищем совершенно не гармонирующих между собой цветов.

Трокмэ изучал Лиса с той же настороженностью и опаской. Поймав на себе его взгляд, он неловко хихикнул и сказал:

— Я всегда думал, что ты вот такого роста, — и он вскинул руку над головой, — а во рту у тебя клыки и на всем теле шерсть. Или змеиная чешуя… никогда не мог точно определить, что именно, вот как. А теперь смотрю на тебя и понимаю, что ты обыкновенный человек.

— Как и ты, — ответил Джерин. — Однако могу тебе сказать, что ты один доставил мне хлопот за десятерых.

— Благодарю тебя за эти слова, — отозвался Адиатанус с некоторой горделивостью.

Глаза его были странного цвета: словно бы серые, но с зеленцой, взгляд очень цепкий. Пристально глядя на Джерина, он продолжил:

— Если бы в этот десяток затесался Араджис Лучник, осталось бы сказанное тобой по-прежнему верным?

— Не совсем, — признался Лис, и Адиатанус вновь возгордился, на этот раз восхищаясь собственной проницательностью.

Джерин сказал:

— Если не подольститься к тебе сейчас, то как тебя после надуть?

Адиатанус уставился на него во все глаза, а потом расхохотался.

— Пф, ну ты и хитер, Лис. Я иногда радуюсь, что мы соседи, потому что ты научил меня гораздо большему, чем могли бы двенадцать человек… не таких интересных, как ты.

— Теперь, полагаю, настал мой черед тебя благодарить, — сказал Джерин, на что Адиатанус вновь рассмеялся.

Тут трокмэ говорил чистую правду. За многие годы жизни южнее Ниффет Адиатанус многое перенял у элабонцев. В гораздо большей степени, чем другие вожди трокмуа. И играл он в гораздо более изощренные и гораздо более опасные политические игры, чем его соплеменники, большинство из которых так и оставались разбойниками, несмотря на размеренную оседлую жизнь.

Игра, в которую он играл сейчас, заключалась в том, чтобы казаться добрым приятелем Лису и его воинам. Чтобы заставить их забыть, что они, скорее его враги, чем друзья. Когда Адиатанус того хотел, голос его становился весьма зычным. Вот и сейчас он проревел на элабонском: