Нельзя сказать, чтобы Димка Лесе как-то особенно нравился. Конечно, нормальный парень, не лузер – всегда есть о чем поговорить. Но никакого влечения, которое в фильмах показывают, она не чувствовала. Зато Тухлый не мог смотреть на нее спокойно: глаза горели, дыхание сбивалось, и Леська, наблюдая за его состоянием, получала огромное удовольствие. Она прямо-таки захлебывалась от восторга, когда солист начинал отчитывать Димку за то, что тот беспрестанно лажает. Тухлый виновато опускал голову и пытался спрятаться подальше: иначе не мог заставить себя не пялиться постоянно на Леську, которая извивалась с микрофоном у края сцены. Но стоило ему отползти со своей гитарой в дальний угол, как и Олеся тут же перемещалась на сцене так, чтобы он ее видел. И все начиналось сначала.

И вот в день рождения Тухманова после нескольких стаканов вина в шумной компании Олеся решила, что пора сделать преданному другу подарок. В конце концов, это был и для нее важный обязательный шаг вхождения во взрослую жизнь. А кто, как не внимательный, по уши влюбленный в нее Димка, этот шаг поможет осуществить? Всего на секунду она задумалась о том, что не хотела бы в тринадцать лет забеременеть, но сомнения быстро отступили: Димке уже семнадцать исполнилось! Почти старик. Наверняка он прекрасно знает, что делать.

– Покурим? – игриво тронула Олеся Тухлого за рукав.

– Давай, – он выбрался из-за стола.

– Ты куда, именинник? – пьяно поинтересовался солист, но, заметив, что и Леська тоже поднялась с места, обреченно махнул рукой.

Дима с Олесей вышли в подъезд. Девушка картинно облокотилась на перила, чуть откинув назад голову, чтобы шея казалась длиннее, а грудь больше. Она постоянно смотрела новые голливудские фильмы и научилась хорошо перенимать у актрис удачные позы и жесты. Взглянув на нее, Тухлый весь задрожал. Из нагрудного кармана джинсовой рубашки он вытащил пачку сигарет и, не глядя, попытался достать две штуки. Руки его не слушались, ничего не получалось. Наконец он справился и сунул обе сигареты себе в рот – так всегда делал, чтобы прикурить сразу для себя и для Леськи. Пока он шарил в кармане брюк в поисках зажигалки, Олеся отклеилась от перил и подошла к Димке вплотную. Ее пальцы коснулись его губ, она вытащила сигареты и изящным движением бросила их за перила, в лестничный проем. Оцепеневший Димка не смел даже пошевелиться.

– Я не хочу курить, – прошептала она, глядя ему в глаза.

– А чего, – прохрипел он, голос его едва пробивался, – чего ты хочешь?

Вместо ответа она привстала на цыпочки и потянулась губами к его лицу. Димка обессиленно закрыл глаза. Олеся неуверенно прикоснулась к воспаленным губам Тухманова и, не понимая, что делать дальше, застыла. Но тут ожил Димка. Он схватил Лесю в объятия, приподнял ее, тесно прижал к себе. Его горячий, как пламя, язык пробрался к ней в рот, и Олеся услышала приглушенный стук – в поцелуе соединились их штанги.

– Прогони их, – произнесла Олеся, кивнув в сторону двери в квартиру, когда Димка наконец смог от нее оторваться.

– Ты уверена? – в его глазах промелькнуло сомнение.

– Да, – для наглядности она кивнула головой и прикрыла глаза.

– Я люблю тебя, Леська!

Через каких-то тридцать минут квартира опустела. Только разоренный стол да шеренги пустых стаканов напоминали о недавнем празднике. Димке было плевать на то, что кто-то обиделся и даже, может быть, разозлился. Это его день рождения! Завтра он все объяснит, завтра извинится перед друзьями. А сейчас в родительской спальне его ждет самая прекрасная девушка, словно сошедшая с экрана.

Пока Тухманов возился с ее и своей одеждой, а потом нервно шуршал, вскрывая какую-то упаковку, Леся безучастно распласталась на кровати, прикрыв глаза. Несмотря на обычную браваду, сейчас ей было страшно. Даже очень страшно! Такого ужаса она не испытывала даже в тот момент, когда ей специальными щипцами вытащили изо рта язык и нацелились в него жутким аппаратом. И от этого кошмарного ощущения сейчас она похолодела вся, словно ледышка. Конечно, назад пути уже нет! Решила – значит, надо действовать. Или хотя бы бездействовать: пусть Димка все, что нужно, сделает сам.

Процедура оказалась сложной – Тухлый долго возился, мучился, пыхтел – и очень болезненной. Так вот что означает этот их хваленый секс! Если бы только можно было, Леся была бы счастлива закрыть для себя эту тему раз и навсегда в жизни. Но крутыми герлами считались лишь те девицы, которые говорили, что секс – это здорово! Придется притворяться, хоть и больно до ужаса. Актриса она или нет?!

Наконец Димка, мокрый от пота, откатился на другую сторону кровати. Олеся наконец решилась открыть глаза. Она поднялась на локтях и, взглянув вниз, едва не закричала от ужаса.

– Дим, – собрав волю в кулак, тихо позвала она.

– Да, солнце мое, – его губы растянулись в блаженной улыбке.

– У нас тут беда…

Димка повернулся на бок и посмотрел на Леську.

– Ой, ё-ё-ё! – он подскочил как ужаленный. Лицо его побелело так, что Олеся испугалась теперь уже за него.

– Не бойся, – торопливо заговорила она, – так бывает, я знаю. Надо только убраться, все постирать… пока родичи не приехали.

– Леська, – он зажмурился и потянулся губами к ее виску, – как же так? Я думал… ты такая…

– Такая-такая, – успокоила она.

– Подожди, а лет тебе сколько? Шестнадцать?

– Почти.

Согнав Димку с кровати, она скомкала простыню и поплелась с ней в ванную комнату, предоставив Тухлому разбираться с матрасом. А ей-то казалось, он взрослый парень, должен был заранее обо всем позаботиться!

Домой Олеся вернулась минут за двадцать до прихода матери. Торопливо приняла душ, помыла голову, чтобы волосы не пахли табачным дымом, почистила зубы и, выключив свет, забралась в постель. Ей казалось, что как только мать увидит ее и заговорит с ней, то моментально обо всем догадается. Поэтому, когда та вошла в комнату, Олеся притворилась, что спит.

Валерия Игоревна нерешительно подошла к дочери и осторожно погладила ее по мокрым волосам. Потом тяжело вздохнула и плотнее подоткнула одеяло. Наверное, расстроилась, что Леська – глупая девочка – снова легла спать с мокрой головой.

Со дня рождения Тухманова прошла неделя, а Леська так и не могла заставить себя сходить хотя бы на одну репетицию. Конечно, ее уже наверняка исключили из группы – с дисциплиной, несмотря ни на что, у них было строго. Но она не хотела видеть Димку, и все! Как только Леська представляла себе, что придется разговаривать с ним и – хуже того – целоваться, ей становилось мерзко. Хорошо, что она не говорила ему своего нового адреса. Пусть звонит сколько влезет бабушке с дедушкой – они не сдадут. Пару раз во время уроков из окна она видела, как он часами ошивается у ворот ее школы, и убегала после занятий через дырку в заборе. Ничего! Походит-походит, а потом успокоится.

В пятнадцать лет Леся неожиданно для себя стала много думать о будущем. В своем предназначении – стать актрисой – она не сомневалась. Но как добиться этого, не понимала. Куда нужно идти учиться, как готовиться к поступлению? Олеся налегала на гуманитарные дисциплины и в принципе, будучи от природы девушкой сообразительной, училась неплохо. Но в родном городе существовал только один вуз – педагогический. И актеров там не готовили.