сам сидел неподвижно и даже не посмотрел ей вслед, когда она сошла.

— Галя, слышишь, Галя! — он резко повернулся, когда автобус тронулся, но Галя, склонив голову на плечо Марка, дремала. — Галина…

— Что, Андрий, приехали? Нет еще? А я так сладко заснула… Та девушка уже сошла? Очень милая девушка. Только ты сидел возле нее, как тюлень. Хотя бы заговорил…

— Я разговаривал все время. С самим собой…

— О чем?

— Когда-нибудь расскажу…

Андрий встал, прошел в конец автобуса, присел возле Гали и стал пристально всматриваться в ее лицо.

— Галя, у этой девушки глаза темные, с радужными прожилками…

— Ну и что же?

— Я не мог вспомнить, где я уже видел такие глаза. Глубокие, тревожные. И только теперь, только теперь… Я видел их однажды, одно мгновение. И забыл… Прости меня, Галя…

Андрий посмотрел вперед: на дне глубокого провала, слева от шоссе, виднелась буровая вышка, оттуда доносился рокот мотора. Автобус стремительно съезжал с перевала.

Андрий провел рукой по русому водопаду Галиных волос.

— Галя, — проговорил он тихо, — ты бы хотела поехать со мной куда-нибудь далеко…

— На Байкал? — оборвала она. — Нет, не хотела бы. Да он у нас уже и был, хотя ты его так не называл. А может, и не заметил. Ничего… Через денек-другой вы пробурите твердые глубинные пласты и найдете белую нефть. Я верю, что найдете. А это для тебя сейчас основное.

Марко пробежал пальцами по струнам гитары, напевая:

Мрiє, не зрадь, ти так довго лила свої чари

В сердце жадібне моє…

И, оборвав песню, раздраженно сказал:

— В поисках надо находить, а не терять!

Галя не шевельнулась. Андрий опустил голову и поднял ее только тогда, когда автобус остановился возле объекта.

— Послушай, — проговорил он, — мы поедем. Мы уже в дороге. Байкал — самое глубокое озеро в мире. И к нему можно возвращаться дважды.

В тот вечер он был мягкий, нежный. И Галя должна была привыкать к нему заново, ибо до сих пор знала его экспансивного или холодно-замкнутого, безудержно-пылкого или раздраженного, недовольного.

Ребята спали в палатке, а они вдвоем долго ходили по леваде. Он гладил ее волосы и говорил:

— Как водопад… И как я мог бы быть без них. Галя, я вижу тот твой взгляд только тогда, когда зажмурюсь…

— Я люблю тебя, Андрий. Нам нельзя терять друг друга. Нам будет очень тяжко.

— А разве тебе со мной легко?

— Велико ли то счастье, что достается людям так просто, что его даже не замечают?

— Я боялся слишком много своего вносить в твой мир, чтобы не вытеснить твоего собственного.

— То, что мое, ты не вытеснишь. Наоборот, приумножишь. Если бы не ты, я не работала бы так упорно над собой… Я уже тебе говорила: мне дали назначение в Город, на завод. Как ты думаешь — справлюсь?

— Ты там найдешь себя. Я верю в тебя. Ты очень добрая. А добрые люди умеют находить добро… Галя, как только вернемся отсюда, сразу же и поженимся. Я возьму отпуск, ты защитишь дипломный проект, и мы все-таки поедем на Байкал — в свадебное путешествие. Я еще там не был. И хочу туда — с тобой.

— Это мечта. Но пусть мечтается… Андрий, почему меня все время преследует песня Марка?

— А ты знаешь, что Марко тебя любит?

— Андрий, почему меня преследует песня о звездах, что сорвались и падают?..

— Все мы звезды, что сорвались и падают. Поэтому надо ярко гореть, чтобы оставить свет. Звезды гаснут, а свет идет и идет. Где-то рождаются новые звезды, и от них свет тоже когда-нибудь дойдет к нам. Если они звезды, а не холодные астральные тела.

— Ты сегодня экзальтирован.

— А ты слишком приземлена. Мы сейчас поменялись местами.

— Возможно… Я подумала сейчас обо всех, кого знаю: от самых старших до себя самой. Все мы обожжены, закалены. Стефурак — двумя войнами. Вадим Иванович — одной. Опалено огнем твое детство. А мы с Марком рождены войной. Мы — сильное поколение. Какое же придет после нас?

— Тоже сильное. Какими были предшественники. Такая хорошая почва.

— Я люблю тебя, Андрий.

— И я…

Утром Андрий с ребятами начал опробовать скважину. Галя еще спала, когда услышала радостный крик Марка:

— Есть конденсат!

Галя выбежала из палатки. Андрий стоял у вышки — удивительно спокойный и уставший, как бегун после финиша.

— Ну, все, — проговорил он. — Есть.

— Так что же ты… — развела руками Галя, возмущенная его спокойствием.

— Почему не прыгаю, не кричу? А что теперь кричать? Есть… Можно наконец и успокоиться. Ну-ну, — вздохнул он вытирая пот со лба. — А Байкал?.. Там, говорят… Я там поищу…

Он вдруг замолчал, затем резко оттолкнул Галю назад. Взгляд его был прикован к трубе, покрывшейся белым налетом инея. Шевельнулись задвижки, и Андрий закричал:

— Прочь от буровой!

Бурильщики, Марко, Анвар стояли на местах как вкопанные.

— Прочь, кому я говорю! Вон, за холм! — еще раз крикнул Андрий.

Он бросился к крайней задвижке, налег на нее, чтобы завернуть. Галя отступила назад, она видела, как от чудовищного давления трубы скручивались, словно змеи.

Когда все уже стояли на бугре, Галя, приложив ладонь к губам, крикнула:

— Андри- и-й!

Он метался от задвижки к задвижке, потом выпрямился и прокричал:

— Все в порядке!

И тут раздался взрыв.

— Есть только миг, ослепительный миг… — прошептала Галя, поднимаясь по ступенькам в свою квартиру….

«Почему она снова отозвалась, эта песня? Только не с отчаянием, а с надеждой, радостью… Надо ли себя за это осуждать?»

— У папы Стефурака есть для меня какие-то новости? — спросила Галя, закрыв за собой дверь. — Такой странный вид у нашего любимого маэстро… — Она поцеловала старика в щеку.

— К тебе гости. Галя, — Стефурак показал рукой на ее комнату.

— Нестор?

— Нет. не он. Я не знаю этого человека. Но он попросил разрешения подождать тебя…

— Интересно… — проговорила Галя и порывисто направилась к двери своей комнаты.

ПЕРВЫЕ ХОДЫ В НОВОЙ ШАХМАТНОЙ ПАРТИИ

Марко ждал Галю долго. Больше часа. Боялся уйти, чтобы не разминуться, потому что знал: другого раза уже не будет. Он смотрел на фотографию Андрия на стене и с угрызениями совести вспоминал разговор с Анваром, когда поезд преодолевал последние километры своего пути.

— Оригинальный тип и, конечно, из мира богемы, — кивнул Анвар головой в сторону Нестора, стоявшего на насыпи и продолжавшего игривый диалог с проводницей. Поезд тронулся, Анвар помахал незнакомцу рукой.

Марко улыбнулся. Ему вспомнилось, как не терпел Андрий этого,