Как покровительница прядения Мокошь отмеряет нити людских жизней и соотносится со скандинавскими богинями судьбы Норнами, или греческими Парками, прядущими нити судеб. Вместе с тем, обычно, богини плодородия и богини ведающие судьбами людей четко разделены, как функционально, так и психологически. Это мифологические персонажи разного уровня. Богини плодородия представляют персонификацию идеи всеобщей Матери, цикличности времени с непрерывным повторением смерти и нового рождения, в то время как Норны или Мойры, выражают представления о неумолимости рока и конечности жизни как людей так и богов. Исходя из объективных данных, Мокошь скорее подходит на роль богини судьбы и удачи, покровительствующей прядению и другим женским работам, чем на роль Богини Матери, ведающей плодородием.

В. В. Иванов и В. Н. Топоров выдвинули предположение, согласно которому Мокошь почиталась славянами как жена Перуна и была действующим лицом «основного мифа». Якобы из-за неё разгорелась вражда между Перуном и Велесом. Последний, похитив Мокошь навлек на себя гнев громовержца и был низвергнут в царство мертвых, где и стал хозяином. Такое заключение ученые сделали на основе оппозиции между днями недели посвященными Мокоши и громовержцу. Перуну соответствовал мужской день – четверг, Мокоши женский – пятница. Такое противопоставление чет – нечет, верх – низ, женское – мужское, стали основой для построений ученых. Эта теория не выдерживает серьёзной критики, хотя и имеет большое число сторонников. Пожалуй, основная проблема структуралистов заключается в их постоянном желании все элементы мифа включить в систему, по аналогии с систематизацией лингвистических конструкций, но в мифологии этот метод применим далеко не всегда и не подходит для объяснения большинства мифов. Славянская мифология не имела четкой систематизации и жёсткой функциональной привязки мифологических персонажей. Различные, абсолютно противоположные верования могли мирно сосуществовать, дополняя друг друга. Например Богиня-Мать могла одновременно быть супругой, как небесного Бога-Громовержца, так и властителя страны мертвых, хтонического бога Велеса. Такая картина была совершенно нормальной для верований языческой эпохи и не вызывала диссонанса в людских сердцах.

Несмотря на то, что большинство ученых считают Мокошь генетически связанной со славянским населением древней Руси и генезис этого образа возводят к процессам происходившим внутри древнеславянского общества, есть и другие версии происхождения богини и имени Мокошь. Так историк литературы Е. В. Аничков соотнес это имя с многочисленными до славянскими топонимами финно-угорского происхождения, расположенными в северной части России и на этом основании сделал предположение о финском происхождении Мокоши. По его мнению, Мокошь заняла свое место в пантеоне славян с началом активного освоения северных регионов, в результате тесных контактов с местным финно-угорским населением. Однако, против такой гипотезы говорит повсеместное почитание Мокоши у южных и восточных славян, а так же более детальное исследование мифологии финно-угорских племен. Современные учёные однозначно говорят, что в мифологии Мордвы нет аналогичного Мокоши женского божества. Никаких следов почитания Мокоши не было обнаружено и у других народов финно-угорской группы, что доказывает ошибочность гипотезы о «финнском» происхождении богини. Скорее здесь можно говорить о заимствовании финно-угорскими племенами названий и терминов из Индоевропейского языка, что свидетельствует о длительных контактах двух этносов в древности. Другие ученые находят аналогии в санскрите , где «мокша» означает освобождение, смерть. Хотя индийский след Мокоши кажется сомнительным, возможно что в доисторические времена, индоевропейской общности, некое женское божество стало прообразом для развития культа Мокоши у славян.

После принятия христианства на Руси, функции Мокоши перешли к святой Параскеве-Пятнице, почитавшейся на всей территории , что говорит о широком распространении культа языческой богини Мокоши в дохристианские времена. По мнению ученых в образе Параскевы-Пятницы произошло объединение двух христианских святых : Параскевы Иконийской, в основном почитаемой на территории Украины и Белорусии, и Параскевы Сербской почитаемой русскими. Из смешения представлений о Мокоши и христианских святых, родился мифологический образ в православной традиции славян, основанный на персонификации пятницы как дня недели и верованиях уходящих своими корнями в языческое прошлое. Культ Параскевы-Пятницы проник на Русь с территории Византии. При этом, как отмечают учёные, в центральных областях самой империи он не имел большой популярности, а локализовался на окраинах, преимущественно среди славянских народов, заселивших Балканы, например, Сербов.

Параскева как и Мокошь помогала в женских работах и особенно в прядении. Часовни, посвященные святой Параскеве, ставили рядом с водоемами. В народе верили, что Параскева связана с земной влагой и водной стихией, хотя христианская традиция ни коим образом не связывала святую ни с водой не с прядением. В подобных верованиях, характерных для простого народа, легко различимы признаки двоеверия – на христианскую святую, возлагаютсч функции языческой богини. В итоге Параскева-Пятница стала персонажем народной мифологии, в котором тесно переплетены христианские и языческие представления. Запрет на женские работы и, особенно, на рукоделие в пятницу отразился в христианской традиции. В случае нарушения запрета, Параскева могла наслать разные невзгоды и болезни. Подобные пережитки языческих верований бытовали в народной среде вплоть до начала XX века и не раз осуждались церковью. Например одно из постановлений Стоглавого собора от 1551 года гласит : «Да по погостам и по сёлам ходят лживые пророки, мужики и женки, и девки, и старые бабы, и волосы стростив и распустя, трясутся и убиваются. А сказывают, что им являются святая Пятница и святая Анастасия и велят им заповедати хрестияном каноны завечати. Они же заповедают крестьяном в среду ив пятницу ручного дела не делати, и женам не прясти, и платья не мыти, и каменья не разжигати». ( Чичеров 1957 ). Примечательно что имя Параскева в этом поучении опущено. Христианские богословы применили этот прием сознательно, с целью показать языческую принадлежность данного персонажа, противопоставляя его святым православной церкви. Следовательно, ещё в XVI веке почитание Мокоши-Пятницы было очень популярно среди народа. Мифологический образ Параскевы-Пятницы, почитавшейся русскими крестьянами сильно отличался от представления о христианских святых. В начале XX века, о таком разделении образов писал фольклорист С. В. Максимов : «По народным представлениям, прощи находятся под особым покровительством святой «Пятницы» – не той святой мученицы греческой церкви, пострадавшей за Христа при Диаклетиане в Иконии, в 282 году.... , А иной, особенной, своей, и поныне обретающейся в живых и действующей». Прощами (от прощения грехов) назывались заветные места, находившиеся, обычно, на берегу водоемов или рядом с источниками, чья вода считалась при этом целебной. Церковь отказывалась считать такие места святыми, но народное паломничество к ним продолжалось до начала XX века, вопреки запретам христианских иерархов. Места поклонения Пятнице связаны с водой совсем не случайно, как мы убедились, культ Мокоши так же тесно связан с водной стихией и через неё с миром предков.