— Вот, Исса! Оттого мы с тобой афганцами-засранцами и не стали… Красная армия, она всех сильней, но только от тайги до Британских морей, как известно. Дальше — ни-ни… Это называется Русь-тройка, енть… И расступаются народы в охерении или как там… Куда, дескать, и на какой хрен несешься… И не дает, енть, никакого ответа!

Тумгоев расхохотался.

Желяковская прозорливость выручала обоих не раз. Действительно, доблесть офицера, воина вообще — в готовности принимать собственные решения, думать. И быстрее командования, которое, если иначе, растранжирит и тебя, и твоих солдат.

Желяков рассмеялся вслед и спросил:

— Чего смешного? Гоголь так, енть… выразился, так-скать… В бессмертном произведении. Не знаешь, что ли?

— Знаю, — сказал Исса Тумгоев. Глаза его оставались стылыми. — А вы помните, Виктор Иванович, кто ехал-то на описываемой тройке? Чичиков ехал. Мошенник.

— Так, — сказал жестко Желяков.

Опять помолчали. Вместе. Каждый помнил, что свело их, когда командир элитного полка Желяков попросил перевода в химическую часть гнуснейшего для боевого офицера назначения — по охране и поддержанию циклопических полостей в недоступных скалах Нижней Чечни. В преддверии третьей мировой войны горы пичкали многими запасами, которые потом ржавели, сочились и прели почти без присмотра… По существу, Желяков и Тумгоев вели беспрерывную радиационную, химическую и бактериологическую разведку вокруг гигантских искусственных каверн, набитых смертью, которой хватило бы до Южного полюса на всех млекопитающих и рептилий. Исса, наивный капитан-десантник, увязавшийся за начальником, чтобы оказаться ближе к родным местам, потерял сон и аппетит, когда на десятки километров по ущельям и горным долинам над искусственными полостями увидел развалины селений, из которых когда-то выселили людей. Горы выгнивали и изнутри, и снаружи.

Однако от Афганистана убереглись. И теперь сдавали в аренду вычищенные, продезинфицированные, переоборудованные под жилье и конторы, бункеры и схроны гигантские искусственные пещеры. Согласно актам, направленным в Москву и международные организации, они считались взорванными или замурованными. Прекратившими существование. Саперы подписывались об ответственности за разглашение. Желяков обеспечивал секретность «приватизации». Исса приводил съемщиков.

Тумгоев нарушил молчание первым:

— Что ты теперь задумал, Виктор Иванович?

— Посадить тебя в эту тройку, Исакуленька, — сказал Желяков. — Вместо Хабаева… Ты и меня как пассажира возьмешь. И покатим мы с тобой весело в Европу! Скоро, скоро тарантасик будет готов… Хабаев трудится напряженно, я отслеживаю… Он молодец!

Телефонный аппарат на стойке бара вверху, против спуска в подвальное помещение, резко зазвонил, и Милик, потягивавший кофе, снял трубку.

— Говорит Петр из кафе, — сказал звенящий от радости голос.

— Ну? — спросил Милик.

— Из кафе напротив вас. Через площадь. Не ясно?

— Ясно. Ну?

— Это компания «Бизнес-Славяне»?

Милик ткнул пальцем в паралелльный отвод, чтобы Алексеев П.А. присоединился.

— Алексеев, — сказал тот в трубку.

Милик не положил свою.

— Товарищ Алексеев, тут Петр… Тип приходил дважды, сидел, ел, взял коньяк. В первый раз я не обратил внимания. Хмырь трепаный, пижон из приодетых… Во второй раз только кофе заказал, да пить не стал, отзынул пластик на окне и в бинокль смотрел. Буфетчица вспомнила, что он и в первый раз тоже смотрел. Ждал чего-то, задремал вроде… Потом встрепенулся и смотрел. Только что вышел. Прошу разрешения преследовать!

Милик тронул Алексеева П.А. за рукав и отрицательно покачал головой.

— Спасибо, Петр, — сказал Алексеев. — Сообщение принято. Продолжай трудиться у себя. Преследование отставить!

И положил трубку.

Арап при «Форде» опять выигрывал. Он определенно разглядел машину Желякова, да и самого Виктора Ивановича тоже.

— Твой промах, — сказал Милик. — Петр проспал, сразу не просигналил? Да ладно, он-то новобранец… А вот ты мог бы за ним хвост зацепить.

— Ну, иди к начальнику, доложи соображения, — ответил Алексеев П.А. Ты мне уже наложил кучу, не перешагнуть!

— Не кипятись, — сказал Милик. — Как думаешь, чечена арап заметил?

— Железно — нет. Тумгоев из-под арки приходит, машину во дворе ставит. Из кафе не разглядеть. Мертво! Лично проверял. Чечена и Петр не знает. Никто…

— Тогда чего ты развонялся? — спросил, зевая Милик. — Отдыхай! Если арап и видел хозяина, что с того? Главное, чтобы ему чеченец на глаза не попался. Помолись за это… А куда дальше стопы арапские потянутся, моя забота…

Он допил кофе и посмотрел на часы.

— Вот что, я сейчас уйду, скажи хозяину… Хотя нет, я через водилу передам.

Милик не посмотрел на Алексеева П.А. Он и без того много раз видел, как надутый индюк наливается краской от унижения. У бедолаги и прозвище соответствовало его дури: Секомый. Начальством, конечно.

Толковому агенту полагается дозировать информацию. Двойнику — двойному агенту — особенно. И не до расчетов, какой стороне причинишь вреда больше и какой меньше, чеченской или российской. Своей у Милика теперь не было. Он знал: при игре на две команды разрываешься между противоположными требованиями. Протянуть время, а значит и выиграть поможет третья противник обеих. В пользу этой третьей, слабейшей, и следовало сыграть для баланса, как на себя самого.

В метро «Аэропорт» он нашел телефон-автомат и набрал номер своего бывшего «Эриксона». Только бы арап догадался принять контакт.

Он догадался!

— Это Милик говорит.

В «Эриксоне» молчали, и Милик заподозрил неладное. Но слово выскочило. Терять нечего.

— Повторяю, это Милик. Не хочешь говорить, щелкни по мембране столько раз, сколько ступенек на чердачной лестнице, по которой мы лезли… Давай же! Да давай же, что ты теряешь?

В трубке молчали.

— Тебя приметили в кафе. Ты замазан…

Молчание продолжалось, но контакт не прерывали.

— Ну хорошо… Тебя заманили в подвал. И увидели в лицо. Ты обозначился.

Контакт прервался.

Милик набрал номер «Бизнес-славян» и сказал Алексееву П.А.:

— Алексеев, соедини с хозяином. Скажи, что срочно…

— Слушаю, чего тебе, Милик? — раздраженно спросил Желяков.

— Я на ходу вдруг подумал, Виктор Иванович, про чеха, старшего наряда, который взял шизофреника у Горы. Он ведь вроде первым высказал предположение, что мазурик из Моссада… С чего бы это? Ему-то какое дело, откуда залетка… Его служба — охранять и хватать, а не предполагать. Обычно эти ребята не перерабатывают. С чего бы такая инициативность, да ещё накануне дембеля?