фараон и его войска были утоплены в Красном море? Потому что так захотел Всемогущий, скажет наш губернатор, считая само собой разумеющимся, что Он сделал все, о чем говорится в Ветхом Завете. В тех сражениях, которые опустошили северо-запад Индии за последние полвека, хотел ли Всемогущий, чтобы люди погибли десятками тысяч? Пока никто из нас не узнает больше, чем мы знаем сейчас, о воле Всевышнего, я бы, если он позволит, посоветовал нашему губернатору молчать по этому вопросу.

– Леди и джентльмены, это было бы долгое занятие, которое не закончилось бы и до вашего отхода ко сну, если бы я перечислил вам все аргументы, которые были использованы в пользу Установленного срока, – и это было бы бесполезно, так как вы все знакомы с ними. Но сэр Фердинандо, очевидно, не знает, что общее продление средней жизни, является одним из тех эффектов, которые будут получены благодаря Установленному сроку, и что, хотя он сам не сможет жить дольше, если обречен остаться здесь, в Британуле, но его потомки сделают это, и будут жить более здоровой, более полезной, и в более достаточной для целей человеческой жизни.

– Насколько я могу судить о воле Всевышнего, или, скорее, о развитии человеческой природы, человек должен стремиться улучшить условия жизни человечества. С таким же успехом можно было бы сказать, что мы не допустим пожаров в наших заведениях, потому что от огня то и дело погибала жизнь, или использовать такой аргумент, как тот, который сейчас выдвигается против Установленного срока. Если вы подумаете о линии аргументации, использованной сэром Фердинандо, вы вспомните, что он, в конце концов, только отбросил вас назад к старым предрассудкам человечества. Если он скажет мне, что он еще не готов отказаться от них, и что я ошибаюсь, думая, что мир уже готов, я, возможно, соглашусь с ним. "Джон Брайт" в нашей гавани – самое убедительное доказательство того, что такие предрассудки все еще существуют. Сэр Фердинандо Браун теперь ваш губернатор, и этот факт сам по себе является сильным доказательством. Против этих свидетельств мне нечего сказать. Невежество, которое, как нам говорят, мы изгнали с наших берегов, вернулось к нам, и нищета, боюсь, вот-вот поднимет свою голову.

Тут сэр Фердинандо встал и стал возражать. Но народ его почти не слушал, и по моей просьбе он снова сел.

– Я думаю, что в этом деле я попытался продвинуться слишком быстро, и сэр Фердинандо был послан сюда в качестве необходимого выговора за эту глупость. Он потребовал, чтобы меня изгнали в Англию, и поскольку его приказ подкреплен двойным строем красных мундиров, инструмента, которого у нас в Британуле нет, я намерен повиноваться ему. Я поеду в Англию, и там я использую все оставшиеся у меня силы, чтобы привести те аргументы для преодоления предрассудков народа, которые преобладают здесь, но которые, я уверен, не подействуют на сэра Фердинандо Брауна.

– Я не могу не думать, что сэр Фердинандо создал себе ненужные проблемы, пытаясь доказать нам, что Установленный срок – это порочное решение. Он вряд ли преуспел бы в этой попытке. Но он точно преуспел, сказав нам, что сделает это невозможным с помощью двойной колонны вооруженных людей, которые его сопровождают, и 250-тонной паровой пушки, с помощью которой, как он мне сообщил, он способен разнести нас всех на атомы, если я не буду готов завтра же отправиться в путь с капитаном Баттлаксом. Победила не его вера, а его сила. В том, что Великобритания намного сильнее Британулы, никто из нас не сомневается. До вчерашнего дня я сомневался, что она использует свою силу для увековечивания собственных предрассудков и подавления прогресса, достигнутого другим народом.

– Но, сограждане, мы должны посмотреть правде в лицо. В этом поколении, вероятно, нужно допустить, чтобы Установленный срок был отменен.

Когда я произнес эти слова, раздались одобрительные возгласы и громкие звуки ликования, которые, вероятно, были вызваны отсрочкой системы, которая имела свои недостатки, но я был в состоянии принять эти дружеские вопли как награду самой системе.

– И, поскольку вы все любите Установленный срок, он должен быть отложен, пока сэр Фердинандо и англичане не переубедятся.

– Никогда, никогда! – закричал сэр Фердинандо. – Столь безбожная идея никогда не найдет пристанища в этом лоне, – и он с силой ударил себя в грудь.

– Сэр Фердинандо, вероятно, не знает, каким идеям это лоно может однажды дать приют. Если он оглянется на тридцать лет назад, то обнаружит, что едва ли задумывался даже о метеорологических часах, которые он теперь постоянно носит в кармане жилета. По приказу своего государя он еще может дожить до того времени, когда где-нибудь в центральной Африки наступит Установленный срок.

– Никогда!

– Будет любопытно узнать, в каком колледже среди негров он может быть помещен. Я, друзья мои, завтра покину эти берега и вы можете быть уверены в том, что пока сила для трудов остается у меня, я никогда не перестану работать ради цели, которую я имею в сердце. Я верю, что еще смогу дожить до возвращения к вам и дать вам отчет о том, что я сделал для вас и для нашего дела в Европе.

Тут я сел, и меня оглушили аплодисменты публики, в тот момент я действительно почувствовал, что несколько превзошел сэра Фердинандо.

Я смог привести точные слова этих двух речей, поскольку обе они были записаны репортерским телефонным аппаратом, который, как выяснилось в тот раз, работал с большой точностью. Слова, вылетавшие из уст ораторов, записывались машиной, и моя речь появилась в лондонских утренних газетах в течение часа после ее произнесения.

Глава XI. Прощайте!

Я вернулся домой с триумфом, но до полудня следующего дня мне нужно было многое сделать, а времени на это было очень мало. Утро того дня я провел, готовясь к отъезду и улаживая дела с моими клерками, чтобы вступление сэра Фердинандо в свои новые обязанности прошло легко. Я ничего не говорил и старался как можно меньше думать об Установленном сроке. Один мой старый секретарь, старый по годам работы, но еще не по возрасту, попытался утешить меня, сказав, что колледж на холме, возможно, вскоре все же будет использоваться. Но я откровенно сказал ему, что мы в Британуле слишком торопились и по глупости пытались внедрить систему, противоречащую мировым предрассудкам, которая, если будет успешной, должна охватить весь мир.

– И неужели ничего нельзя сделать с этими прекрасными зданиями? – спросил секретарь, вставив слово "прекрасными" из лести к самому себе.

– Печи, возможно, можно