и без того сморщенное рыло и помахал перед ним рукой.

– От него воняет.

– Старческая вонь, дорогой, – сказала Снежинка.

Она тоже была с нами, но держалась чуть поодаль, демонстрируя почтение к властной женщине в разноцветном плаще.

– Я знаю, как воняют старики, Снежинка. Но от него пахнет не так, как от Клавэйна.

– Это не тот же самый человек, – пояснила Сидра.

– Я даже не уверен, что он человек. – Пинки подошел ближе.

Свин был невысок, широкоплеч, задирист и явно стар. На его шкуре боролись за свободное место шрамы с морщинами, от левого уха остался лишь мясистый обрубок, изо рта доносился кислый запах. Мы не обменялись ни единым словом, но я уже чувствовал себя так, будто пересек неизвестную мне черту этикета, не удовлетворив столь же неизвестных ожиданий.

– Да он и не похож на старика. Старик его просто прожевал бы и выплюнул. – Пинки прищурил красноватые глазки. – Что за игру ты ведешь? Зачем выдаешь себя перед Сидрой за другого?

– Никакая это не игра, – возразила Сидра. – Он его брат. И да, особого фамильного сходства ждать не стоит. Они были разного возраста еще до того, как века межпланетной и межзвездной войны разбросали их в разные стороны, к тому же для них прошло совершенно разное субъективное время.

Я наблюдал за Сидрой, испытывая странное удовольствие от того, что ей приходится перед кем-то объясняться.

– Это Уоррен Клавэйн. К нему возвращаются прежние воспоминания, он постепенно осознает правду о себе, во всей ее уродливой красе.

– Мы это проверим, – слегка кивнув, заявила леди Арэх. – Я не сомневаюсь в твоих словах, Клепсидра, как и в том, что ты тщательно сверила все биометрические данные. Но не помешает уточнить еще раз, используя наши независимые генетические образцы.

– Они точно так же подтвердят кровное родство.

– Любой иной результат для нас неприемлем.

Пинки подступил ко мне, глядя скептически, словно на некий пыльный артефакт, оказавшийся никому не нужным по завершении аукциона.

– Не знаю, во что мне больше хочется верить: что он самозванец, который нас дурачит, или что он в самом деле брат старика.

Леди Арэх взглянула на спутника:

– Почему бы не поверить во второе?

– Потому что, если твои анализы окажутся верны, мы в полной заднице.

Похоже, ответ привел леди Арэх в некоторое замешательство.

– В каком смысле, Пинки?

– Может, он из того же теста, что и старик, но ты только глянь, как он трясется, позволяя Сидре вертеть им как ей захочется. Да ему даже высказаться в свою защиту отваги не хватает! – Он пренебрежительно хмыкнул и отвернулся. – Ничтожество.

– Других у нас нет, – сказала леди Арэх.

– Я… Мигель де Рюйтер, – сумел проговорить я, выталкивая из себя каждое слово, точно камень с зазубренными краями. – Это все, что я знаю. Я не просил везти меня сюда, и я не знаком с человеком, которого вы считаете моим братом. – И все же, раздраженный поведением свина, я выпятил грудь и гордо поднял голову. – Но это ваша проблема, а не моя. Меня интересует исключительно Сидра.

– До чего же мы крутые! – заметил Пинки. – И в чем же состоит твой интерес?

– Я намерен ее убить, – ответил я.

Сидра фыркнула. Пинки всей своей позой демонстрировал презрение. Снежинка молчала. Охранники Кейтер и Омори задумчиво уставились в пол. Лишь леди Арэх сказала:

– Что, если она слишком ценна, чтобы позволить ей умереть, Клавэйн?

Я нахмурился. Взгляд этой женщины оставался пронизывающе-ледяным, но уже не действовал на меня, как раньше. Я подумал о тех, кто сумел развить в себе невосприимчивость к змеиному яду, раз за разом давая себя кусать.

– Ты только что назвала ее Клепсидрой. И это не оговорка.

– Имя отражает ее сущность, – сухо ответила леди Арэх. – Как и я, она полусочленительница.

– Кто?

– Тебе наверняка известно о сочленителях, пусть даже по данным, полученным опосредованно. Полусочленители обладают всеми способностями обычных людей, но практически не имеют ограничений. Мы все разные. Некоторые из нас появились изначально, другие – по стечению обстоятельств.

– А что насчет Сидры?

– Тяжелораненую, брошенную умирать мнимыми союзниками в ходе неудачной военной операции, ее нашли сочленители. Из милосердия и доброты, а вовсе не из корыстных побуждений, они доставили ее в свой комплекс и восстановили разрушенный разум с помощью экспериментальных технологий. Поскольку она, по сути, стала новой личностью, которую связывали с прошлым лишь обрывки воспоминаний, ей дали новое имя. Среди сочленителей распространены имена, происходящие от названий часов или их компонентов, – Хронометр, Брегет, Клепсидра. Но она предпочитает сокращенную форму, полагая, что та меньше напоминает о ее происхождении и сущности.

Я взглянул на Сидру:

– Это правда? Ты в самом деле сочленительница?

– Я не в большей степени сочленительница, чем леди Арэх, – ответила Сидра. – Да, нас коснулись технологии сочленителей, и когда-то я была для них полезна. Но это вовсе не значит, будто я одна из них.

– Ты путешествуешь в одиночку, – признал я. – Что, насколько мне известно, необычно для сочленителей. Они не могут вынести изоляции от своих братьев и сестер. Для них это хуже, чем любая сенсорная депривация, какую мы только можем себе представить.

– Говори за себя, – заявила леди Арэх. – Но ты прав насчет Клепсидры – она другая, как и я. Лучше считать ее искусственно созданным инструментом, орудием войны, рассчитанным на то, чтобы действовать независимо от материнского гнезда, без поддержки со стороны нейросети сочленителей. По их меркам, она социопат, но в определенных ситуациях может быть полезна. Им требовался убийца, посланник смерти, и она стала его воплощением. Ее имя отсчитывает часы до смерти. Ее корабль – орудие смерти. Госпожа Смерть, с водяными часами в одной руке и косой в другой. Даже лицо ее – бледная, точно череп, маска, которая как скрывает, так и высвечивает ее сущность. Она в той же степени произведение искусства, что и оружие.

– А ты? – спросил я, вдруг почувствовав странное желание защитить ту самую женщину, которую я поклялся убить. Я ненавидел Сидру, но как же неприятно было слышать унизительные слова в ее адрес. – Чем ты лучше ее?

– У меня множество сторон, – ответила леди Арэх. – Принадлежность к сочленителям полностью определяет сущность Клепсидры, но для меня эта принадлежность – лишь одна из граней. – Она слегка опустила голову, отчего стала выглядеть чуть менее сурово. – По большому счету Клепсидра принесла немало пользы, и ты – свидетельство тому. Мы по-прежнему нуждаемся в ней. Ты не сможешь ничего с ней сделать, Клавэйн, даже не пытайся. Ты тоже полезен для меня, но вовсе не незаменим.

– Что ж… – Я натянуто улыбнулся. – С