Когда до бампера осталось не больше двух метров, он вышел и поднял руку. Старенький ГАЗ-АА будто этого и ждал и тут же застыл как вкопанный. Водительская дверь распахнулась, и на подножке повис уже далеко не молодой солдат в застиранной гимнастерке, с пушистыми белесыми усами и лицом, изрезанными глубокими морщинами. Из-под пилотки выбивался седой ежик жестких, будто проволока, волос. Он окинул Дениса подозрительным взглядом и, одной рукой держась за дверь, другую положил на расстегнутую кобуру с наганом. Но увидев, что Денис безоружен, доставать револьвер не стал.

Чуть замешкавшись, из правой двери выглянула румяная круглолицая женщина в полевой, но, в отличие от водителя, будто с иголочки наглаженной и аккуратной форме с красными сержантскими лычками.

Она спрыгнула на землю, заглянула за спину Денису, удостоверилась, что за деревьями больше никто не прячется, и спросила, растягивая слова на вологодский манер:

— Ты кто, сердешный?

— Капитан-лейтенант Заремба.

На лице женщины отразилось замешательство.

— Так ты сначала реши, кто ты — капитан или лейтенант? А что ж ты по лесу бродишь, как леший? Напугал меня до икоты. Ты куда идешь, служивый?

— На передовую добираюсь.

— Передовая большая. Из госпиталя что ли?

— Из госпиталя. — Денис посмотрел в прищуренные недоверчивые глаза водителя и постарался улыбнуться как можно шире. — Подбросите, если по пути?

Женщина и водитель переглянулись.

— Так куда, ты сказал, добираешься?

Денис вспомнил, как Беляев называл фамилию командира одного из полков.

— Мне в расположение Дубинина.

— К артиллеристам что ли? — Лицо женщины сразу оттаяло, знакомая ей фамилия сработала будто пароль. — Далековато. Мы к танкистам едем. Мы бы и рады тебя подвезти, да не положено.

— Да свой я. После ранения в часть иду. Возьмите, а то не оклемался еще. Пешком тяжело.

— Ладно, — неожиданно согласилась женщина. — Лезь в кузов. К танкистам доедем, от них уже ближе будет. Там на перекладных доберешься. Форма у тебя чудная. Я похожую на американцах видела, когда они к нам с делегацией приезжали.

Денис перемахнул через низкий борт и оказался на мешках, разложенных в правильном порядке, с растекшимися надписями поверх ткани — «Сахар» и «Горох».

— По ящикам не топчись! — выкрикнула женщина ему вслед. — Там у меня стекло!

— Мария, ты у него хоть бы документы спросила, — укоризненно покачал головой водитель. — Тебе же сколько раз говорили, что нельзя никого брать! Фронт рядом, а ты, будто у себя в колхозе, норовишь всем помочь. А вдруг он из этих?..

— У тебя документы есть? — спохватилась Мария.

— Нету! Потом довезут, — не моргнув глазом, соврал Денис.

Он уже успел расположиться животом на мешках, а грудью на кабине, подмигнул сержанту Марии и произнес:

— Свои. Не сомневайся. Поехали уже. — Затем Денис достал из кармана «Сникерс» и протянул его удивленной женщине. — Возьмите. Это новые конфеты от союзников.

— Так к Дубинину же!.. — Она смущенно пожала плечами, виновато взглянула на водителя и разорвала синюю обертку. — После ранения ведь… ему идти тяжело. Демьяныч, он наш, не сомневайся.

— Ай! — Демьяныч нервно махнул рукой. — Ты старшая, тебе и отвечать.

Водитель еще с минуту недовольно ворчал, затем скрылся в кабине и хлопнул дверцей. Грузовик снова тронулся. Дальше лес стал гуще, дорога вильнула и потянулась сквозь белесую березовую рощу. На крыше машины для опознания собственной авиацией была нарисована большая красная звезда. Денис уперся локтями в самый ее центр, положил подбородок на кулаки и смотрел вперед, на ползущую навстречу дорогу.

Здесь ничего не напоминало о войне. Зеленели по-весеннему молодые, еще свернутые листья. Прохладный воздух застыл, а от избытка кислорода кружилась голова. Трещала сорока, зависшая над грузовиком. Крыша кабины разогрелась на солнце. Было так хорошо и приятно просто лежать на ней и глядеть на застывшие по сторонам березы. Дорога шла по краю леса, разделяя его на две части. Слева он был густой, состоял из сосен, между которыми затесались березы и осины. Справа тянулось редколесье из тонких белых деревцев, и видно было, как за ними зеленели широкие луга. Денис разомлел, смотрел на белые с черными пятнами стволы и мечтал о том, как было бы неплохо сейчас остановиться и попить березового сока. Он даже представил, как капли текут по стволу и блестят на солнце точно так же, как эта тонкая нить, ползущая по траве и скрывающаяся в колее дороги.

Денис моргнул. Что за наваждение? Так ровно сок не течет!

И тут до него дошло! Он вскочил и что есть силы забарабанил по крыше кабины.

Машина остановилась, Демьяныч выглянул и недовольно спросил:

— Чего тебе?

— Кажется, мина.

Денис спрыгнул, пригнулся и пошел вперед, вдоль колеи. Сверху стальная нить была видна лучше. Теперь она исчезла, и пришлось всматриваться под ноги, чтобы ненароком не зацепить.

— Смотрите! — Довольный, что не ошибся, он показал Демьянычу и Марии на колышек, вдавленный в землю, и тонкий проводок, тянувшийся в сторону.

— Мать честная! — прошептал Демьяныч. — Точно мина.

Провод прятался в траве и полз к пню, торчавшему у дороги. Там, прикрытый куском коры, притаился матовый стакан с тремя стальными усами, торчавшими наружу.

— Ой! — всплеснула руками Мария. — А что ж теперь делать? Надо за саперами послать!

— Демьяныч, сдай назад. Я сам попробую.

Денис склонился над миной и осторожно убрал кору в сторону. Такую мину он никогда не видел и, как ее обезвредить, не знал. Но надеялся, что принцип тут классический — потянул провод, а он вырвет кольцо. Однако трос оказался натянут, и возникло подозрение, что, бесхитростно его перерезав, дело не решишь. Если мина двойного действия, то освободившийся от натяжения ус все равно приведет взрыватель к срабатыванию.

Денис посмотрел на Марию с Демьянычем и отрицательно качнул головой. В этот момент из зарослей, темнеющих слева, разом ударили несколько автоматных очередей. Мария вскрикнула и рухнула в колею. Денис бросился за грузовик, но успел заметить, что с ней, кажется, все в порядке. Крупноватая для такого узкого укрытия, она вжималась в землю и заползала под бампер. А вот Демьянычу не повезло. Он уже встал на подножку машины, чтобы отъехать назад, когда гимнастерка на его спине взорвалась красными фонтанами. Старый Демьяныч повалился рядом с колесом без каких-либо признаков жизни.

Стрельба стихла так же внезапно, как и началась. И над головой снова затрещала сорока.

Прячась за кабиной, Денис увидел ноги, торчавшие из-под двигателя, и тихонько позвал:

— Живая?

— И-и-и… — всхлипнула Мария, и Денис понял, что она на грани истерики.