Когда они пришли в самый разрушенный коридор, Изабел прошептала:

– Здесь. Когда-то мне казалось, что я слышу здесь шепот влюбленных, но теперь я думаю, что это было предсказанием того, что должно произойти. – Она смотрела на него очень серьезно. – Это место предназначено для любовников, Аласдер. Для тайных свиданий.

– Я не хочу, чтобы нас кто-нибудь застал, Изабел, – мягко возразил он. – Любой член команды может прийти сюда и увидеть нас. У меня на примете другое место, – добавил он.

Взяв Изабел за руку, Аласдер повел ее прочь от Гилмура через перешеек к тому месту, о котором ему когда-то рассказывали.

Аласдер не удивился, когда в долине он увидел признаки того, что здесь совсем недавно паслись овцы. Изабел предупреждала его, что Драммонд не был человеком слова.

– Интересно, что скажет папаша Драммонд, когда узнает, что мы вернулись?

– Он подаст на тебя в суд, – не задумываясь ответила Изабел.

Аласдер взглянул на нее. Странно, но он не замечал в Изабел абсолютно никаких черт Драммонда. В ее характере не было ни хитрости, ни презрения к другим людям. Наоборот, в ней была мягкость, словно она хорошо усвоила уроки любви. Унаследовала от матери? Или научилась у того, кого она, возможно, любила до того, как вышла замуж за него?

Аласдер остановился, словно пораженный громом.

– У тебя был кто-нибудь до нашей свадьбы? Какой нибудь возлюбленный?

– При таком отце, который стоял на страже моего целомудрия, словно цепной пес? – Его вопрос явно ее развеселил.

Но он имел в виду не ее тело, а ее сердце.

Аласдер молча вел ее в сторону высоких деревьев. У него не было никакой карты. Его вела только память. Брат его деда, Хэмиш, однажды рассказал ему про это место. Он хвастался тем, что стоял на вершине холма и раздражал англичан игрой на волынке.

– Куда мы идем, Аласдер?

– На самое высокое место земли Макреев, откуда увидим весь Гилмур и наш новый дом.

Там он положит ее на землю и покажет ей, что он чувствует. Он не мог выразить этого словами, но его действия будут говорить сами за себя.

Они вошли в густой лес, где их сразу одурманил сильный запах хвои. Земля под соснами была устлана слоем сухих сучьев и перепревшей хвои.

Вообще говоря, при всех его фантазиях, связанных с Гилмуром, Аласдер не был склонен к причудам. Но сейчас ему казалось правильным, что он поднимается на этот холм вместе с Изабел. Словно этот момент был предначертан им обоим судьбой уже при рождении.

Он снова подивился красоте Изабел. От нее исходил какой-то свет, словно она была мифическим существом, феей леса.

И если она была королевой этого места, то он был ее преданным шутом.

На вершине холма он остановился, и у него захватило дух от открывшегося перед ним вида. Даже великолепный и величественный Брэндидж-Холл с его садами и полями не мог сравниться с представшей глазам Аласдера картиной.

Впереди блестело на солнце озеро Лох-Улисс, а за ним был Гилмур. Слева от него простиралась земля Макреев. Слава Богу, урон, нанесенный зеленым долинам пасшимися здесь овцами, был отсюда не так заметен. Справа был ряд высоких деревьев с густой листвой, а за ним – цепь гор, похожих на острые гребни на спине дракона.

– Аласдер.

Аласдер оглянулся. В том, как Изабел произнесла его имя, было столько нежности и страсти, что у него перехватило дыхание. Он обхватил ладонями ее лицо и поцеловал.

– Я хочу заняться с тобой любовью здесь, Изабел. Именно здесь, – подчеркнул он.

Ветер будет ласкать их тела, птицы будут радостно щебетать над их головами. Казалось, даже яркое солнце одобряет его план.

Он провел пальцем по ее губам. Когда она успела так заворожить его линией своего подбородка? Изгибом своей шеи? Он прикоснулся губами к горлу Изабел и был вознагражден ее тихим вздохом.

Аласдер медленно расстегнул пуговицы ее жакета. Она не пошевелилась, лишь смотрела на него своими зелеными глазами.

– Ты разрешишь мне заниматься с тобой любовью сдесь, Изабел?

Она кивнула, быстрым движением развязала юбку и перешагнула через нее. Сорочка тоже упала на землю, и она осталась только в чулках и подвязках. Потом сбросила туфли и чисто женскими движениями стала скатывать вниз чулки.

Аласдер проделал то же самое со своей одеждой. Его куртка последовала за ее юбкой, рубашка – за ее туфлями, а бриджи – за чулками. Поторопись, подсказывал ему внутренний голос, а под отдаленный звон колоколов он вспомнил, что еще никогда не чувствовал ничего подобного ни к одной женщине. Только к Изабел.

Приподнявшись на цыпочки, она обвилась вокруг него, как сирена из легенды. Ожившая наяда или русалка, наделенная умением говорить. Ее руки гладили его живот, волосы щекотали кожу.

Вытянув руки вдоль тела, Аласдер замер в позе просителя. А может быть, жертвы, вдруг подумал он. Изабел прижалась к нему грудью и, закрыв глаза, замерла с удивительным выражением на лице.

– Поцелуй меня, Изабел, – пробормотал он.

Она открыла глаза, и Аласдер почувствовал, что не может оторваться от ее взгляда. В его голове проносились сотни обрывочных мыслей.

Он хотел вознаградить Изабел за уступчивость, как-то похвалить ее, но вместо этого страстно поцеловал ее в ложбинку между грудями.

Лучи солнца отражались в синеве озера, окрашивали верхушки деревьев. Эта земля была словно заколдованной.

Изабел медленно опустилась перед ним на колени и провела ладонями сначала по его бедрам, а потом легонько коснулась твердой плоти.

Аласдер подался вперед и сжал кулаки.

– Изабел, – предостерег он.

– Я делаю тебе больно?

Он покачал головой и словно когтями схватил ее за плечи.

– Я слишком близок к... – шепотом произнес он и нежно отвел ее руки, прежде чем тоже опуститься на колени.

– Как ты хочешь, Изабел? Хочешь, чтобы твои прикосновения принесли мне избавление или чтобы я доставил тебе наслаждение?

– Наслаждение... пожалуйста.

Ладонями она толкнула его на землю, оказавшись сверху. Кто она – шлюха или жена, соблазнительница или застенчивая девушка – сейчас не имело значения. Он был Аласдером, а она – Изабел. Мужчина и женщина.

Он так быстро и так глубоко вошел в нее, что она вскрикнула.

Билось ли все еще ее сердце или нет, это было сейчас второстепенным. Если бы ее кровь перестала течь по жилам, она бы этого даже не заметила, потому что все ее чувства были сосредоточены на нем и на том, как божественно быстро он ею овладел.

Аласдер обнял ее за талию, и его бедра выгнулись под нею, но она отказывалась торопиться, охваченная ощущениями, такими прозрачными и совершенными, словно капли дождя, и такими яркими, как радуга.